достучаться до "учителя" может только "учительствующий"
Ложные догмы программируют беды цивилизации, а точные сомнения и измерения открывают истину.
Уточнение основ опровергает и математическую теорию. Аристотель
Тысячи путей ведут к заблуждению, к истине - только один. Руссо
Стремлению ума познавать неизвестное и понимать известное препятствуют несовершенства используемого языка, включающего неоднозначные и неопределённые понятия. Поэтому, ограждая точную науку от заблуждений, её основатели от Архимеда до Ньютона применяли достоверный (достойный веры) метод доказательства с использованием простейших инструментов – линейки и циркуля, наглядно воспроизводящих две первичные идеи геометрии "прямая" и "окружность", функцией которых являлись остальные.
Отказавшись от чрезмерных ограничений такого правила честности, но не найдя ему, к сожалению, более совершенной замены, современная математика обрела избыточную свободу абстрактного самовыражения, лишившую её гарантии достоверности получаемых доказательств и прежней репутации безгрешной "царицы наук", владеющей языком природы.
При этом реалистичная математика классиков, считавших геометрию "частью механики, точно устанавливающей и обосновывающей искусство измерения" [Ньютон], трансформировалась в абстрактное искусство преобразования сомнительных формул, не имевших часто аналогов в природе, и потому не требовавших должного понимания и даже препятствовавших ему.
Использование такой математики для мнимого обоснования ошибочных догм негативно сказалось на качестве теоретической физики, противоречия которой заведомо исключали возможность строгой аксиоматизации модных теорий, требовавших не оправдания подгоночной аксиоматикой, а опровержения открытыми истинами (новыми аксиомами, предсказанными Аристотелем и теоремой неполноты Геделя), отсутствовавшими у математиков, пытавшихся решить шестую проблему Гильберта.
Известно, что ошибочные теории не поддаются аксиоматизации, и именно в этом истинная причина провала математической программы Гильберта, формализм которой дискредитировал метод аксиоматизации и великую проблему Бэкона: "Создать первичную науку, выражающую словами природы полное собрание аксиом и принципов, применимых в качестве основополагающих в различных науках", забытую в эпоху кризиса оснований физики, созданного ошибочной трактовкой ряда идей Декарта и Ньютона, требовавших уточнения и развития.
...
Следствием математического нигилизма, отрицавшего существование достоверных аксиом (истин природы), стала и теория множеств Кантора, планировавшего “устранить дискредитирующее человеческий разум противоречие антиномий Канта, вызванное неотчётливым употреблением понятия бесконечности”, но в итоге лишь ещё больше запутавшего проблему внесением неясно определённых разновидностей “бесконечности”, одна из которых (“актуально бесконечное множество”) не подчинялась здравомыслию древней истины: “Целое больше его части”.
“Вопрос, какую геометрию следует принимать (евклидову или неевклидову), равносилен вопросу, какой линии дать название прямой”, – писал Пуанкаре, называвший математику “искусством давать то же имя различным вещам”.
Точные определения прямой, кривой и параллельных линий, обосновала аксиоматика природы, показавшая, что истинная математика (моделирующая природу) является функцией малого числа точных первичных слов и знаков, отрицающих терминологическую избыточность языка ирреальных математических теорий, обманывающим семантическим иллюзиям которых “не место в экспериментальной философии” [Ньютон].
автор некто Марк С. Эйдельман
