Влас Дорошевич, из рассказа "Декадент", 1912
- Вы Задерихина фамилию, чай, слыхали?
- Это который с мужчинами... Даже говорить неудобно... Про себя все печатает?
- Вот, вот! С письмоводителем, говорит, губернского правления жил. Вы только подумайте! Письмоводителя везде как жену представлял. Так везде и был принят. "У меня, говорит, Иван Иванович об одном только жалеет: что детей у нас нет!" Ужасались все: "Верхов разврата человек достиг!" А увидал у меня подругу Пашу Залетаеву, - невеста, фабрика за ней, - сразу от своей веры отрекся. "Вы, говорит, меня другим человеком сделали!" Жениться - и никаких. "А не то, говорит, еще в худших пороках, чем прежде, погрязну. Детей резать стану и кровь, как квас, пить. И все, скажу, через вас. Осрамлю!" Сдурела Паша, пошла. "Обновлю, говорит, этакий тигр!" А тигр-то теперь цельный день в фабричной конторе сидит, на счетах щелкает, не вытащишь его оттуда. Тигр - и на счетах! Ну, посудите! Муж как муж. Я так думаю, что и письмоводитель-то был так, для знаменитости. Ничего и запрещенного промеж них не было. Так, для славы про себя в газетах писали. Художники еще! Смотрит, стонет: "Серенькое тут, сереньких тронуть!" Картины пишет - ничего не поймешь. Гора не гора, небо не небо. Не то слон, не то море! Людей с четырьмя ногами рисует, декадент! А глядишь, с богатой купчихи портрет, устроился, пишет. И декадентства никакого, - полторы тысячи! Да еще во время сеансов предложение руки и сердца делает. "Не то, говорит, я вам лицо масляной краской вымажу - в жизнь не отойдет!" Ходил тут к рыбнику одному, - большой рыбник, икрой занимается, не одни промыслы имеет, - тоже художник один. Из декадентов. "Ах, говорит, у вас глаза до чего испанские, позвольте зарисовать!" А потом взял да рыбника в виде тореадора на картине и изобразил. Рыбник же картину и купил. Чтоб не выставил. Какая рыбнику охота перед всей публикой супротив быка фигурировать? Звону бы что пошло! Висит теперь тореадор у рыбника в кабинете. На пять тысяч любуется. Пять тысяч за картину дал, и то через полицмейстера.
- Почему через полицмейстера?
- Знаете, у купечества обычай: как трудные обстоятельства - сейчас к полиции. Старая привычка. Полицмейстер вступился: "Все равно, говорит, я вам этой картины выставить не дозволю, найду, что революционная". Красный флаг у тореадора-то. Ну, и взял пять тысяч, согласился, а без этого десять просил. Да не пронялся декадент. Нешто проймется! Новую угрозу рыбнику сделал. "Я вас, говорит, с шестью ногами изображу!" - "Почему с шестью ногами?" - "А потому, говорит, что вы мне так представляетесь. Я вас так вижу!" Ну, тут рыбник прямо пригрозил. "Я, говорит, ведь и до сыскного отделения дойду!" Отвалился.
- Скажите!
Брюнетка сидела, положив руки на колени и с видом растерянным.
- А я так в декадентов верила!
- Всякий поверит, - с жаром воскликнула блондинка, - ежели человек сам про себя пакости рассказывает, как не поверить! А только заметьте, - где декадент на виду, там беспременно в глубине сцены купец прячется. Декадент завсегда при купце состоит. Без купца декадента не бывает. Такое у нас положение. Журнал декадентский. Кто издатель? На купеческие деньги. Выставка, - кто меценаты? Купцы. И каждый декадент, заметьте, тем кончает, что на богатой купчихе женится. Просто для молодых людей способ судьбу свою устроить.
- Ужли каждый?
- А которому не удастся, - на купца фальшивый вексель напишет. Пишет, пишет декадентские стихи, а потом, глядишь, на вексельном бланке чужую фамилию и подмахнул.
Высказывал свое непонимание генеральной линии... 
Точно лицемер хренов, щаз другие песни распевает, с тесой соловьем заливается, поддакивает во всем...Ганьба, куле...
