А мы писАть умеем!

[KoshmaRus]

Иринка!

Оффтоп:

Мы по Вашему ипанулись - стока букфф читать?

[No pasaran]

KoshmaRus
Не шевелите... Завоняет

[Unifoorm]

irinka


Вам нужно определиться в жанре и для какого читателя Вы пишете.
Если это сказка для детей дошкольного и мл. школьного возраста, с завитушками и превращениями – тогда нелепа сама идея о порочности ревности и вновь появившихся из ниоткуда детей.
Если это зарисовки из жизни, то финтифлюшки, которых обилие, просто грузят текст и безо всякого смысла в нем.
Вообще, получился сценарий для низкопробного шоу для домохозяек в плохом смысле этого слова( Сорри.

[irinka]

KoshmaRus, чё правда так многа букофф? Вроде рядовой, маленький рассказик... Ну припёрло само, не дописала там - решила в Каналёз спустить. Извините, если напрягла.
No pasaran, ну так и не трожьте! Самому же легче дышать будет.
Unifoorm, спасибки за советик. С жанром я давно определилась - лёгкое чтиво для домохозяек, коей сама являюсь. На большее таланту не хватает. А писАть хочется, аж руки чешутся. Неужто отрубать придётся?

На самом деле, хотелось отвлечь форумчан от заезженной украинской темы. Мне вон на месяц бан за "правдолюбие" прописали. Но ведь однозначно - никто ничего изменить не может, время само всё по местам расставит. Прогнозы и диагнозы - не мой конёк, я не политик. А рассказик - сама насмехаюсь, но вот захотелось, и написала. А что, нельзя?

[Unifoorm]

А рассказик - сама насмехаюсь, но вот захотелось, и написала. А что, нельзя?

Да можно конечно. Пишите себе на здоровье. Бывает же такое непреодолимое желание пукнуть или в носу поковыряться – все естественно, но Вы же идете при этом в дамскую комнату и там этим занимаетесь, или....??))

[alexalex]

Бывает же такое непреодолимое желание пукнуть

Запретить пукать в канализации?

[Unifoorm]

в "Бурном потоке", как видно из названия.

[irinka]

Unifoorm
Лучше по-геройски пукнуть,
Чем предательски шипеть.

[Alcasha]

Unifoorm
Лучше по-геройски пукнуть,
Чем предательски шипеть.

А почему предательски?

Бывает же такое непреодолимое желание пукнуть

Запретить пукать в канализации?

Только срать кирпичами как Униформа и никаких ПУКОВ!

[irinka]

Alcasha, почему "предательски шипеть"? Да потому, что если никто не услышал - ты не повинен, мало ли кто там в лифте или метро пёрнул, простите. Презумпция невиновности. А если громко, не скрываясь - все поймут, кто автор. Однако, тихое шипение из анналов воняет больше, чем громкий, откровенный "пук". ИМХО.

[Elen]

Как быстро тема скатилась в область туалетного юмора.
Иринка, тут бы задуматься о художественной ценности произведения (шутка, не обижайтесь)

[irinka]

Да что Вы, Elen, никаких обид. Какая уж там художественная ценность. Я как-то купила рулон туалетной бумаги, на ней были написаны кроссворды, даже ручку завела на крышке унитаза. А что, интересно - пока организм свои потребности справляет, ты сидишь и ум исп... сорри, упражняешь. И вам хорошо, и автору кроссворда нескучно!
Пы. Сы. Жаль, цикл этих кроссвордов так монотонно повторяется, угадывать больше нечего.

[irinka]

Вот, пытаюсь юморной рассказик написать. Чтоб не обвиняли, что чересчур "ужастиками" увлекаюсь. А то, глядишь, в полицию заявят! Не судите строго, это начало, многа букофф читать не придётся.

Блажен человек, если музы любят его:
Как приятен из уст его льющийся голос!
Если нежданное горе внезапно душой овладеет,
Если кто сохнет, печалью терзаясь, то стоит ему лишь
Песнь услышать служителя муз, песнопевца о славных
Подвигах древних людей, о блаженных богах олимпийских,
И забывает он тотчас о горе своем и заботах
Больше не помнит: совсем он от дара богинь изменился.
Гесиод. Теогония
НЕБЕСНОЕ ДЕПО

- Итак, кто у нас сегодня проштрафился? – лениво зевнула Гера, сладко потянувшись, выпятив божественные груди. Как законная жена Зевса, могла себе позволить не стесняться своей красоты. Остальные музы притихли, как робкие школьницы в ожидании – кого к доске вызовут? Одна Талия, муза комедии, тихонько напевала голосом Юрия Никулина: «А нам всё равно, а нам всё равно, не боимся мы…»
- Заткнись, гнусавая! – гневно вскричала Гера. – Тебе голоса не давали! Каллиопа до сих пор в шоке, ты испортила замечательный стих своими шуточками.
- Да нет, наоборот - она оживила фильм… - робко прошептала муза поэзии Каллиопа, пряча в худенькой ладошке последний стих Есенина.
- И ты помолчи, не доросли ещё люди до твоей музыки! – рявкнула Гера, рванув струны на гитаре Эвтерпы, которая подбирала аккорды к песенке. Та сердито сдвинула брови, прижала инструмент к сердцу и обиженно отвернулась от повелительницы. В тот же момент на склонах Парнаса замолкли птицы, ветер перестал шелестеть игривыми ветвями оливковых деревьев, наступила полная тишина, как перед грозой. Сверкнула молния, среди облаков явилось разгневанное лицо Зевса:
- Ты опять за своё, Гера?! Сколько раз можно повторять – оставь муз в покое, они вправе посещать кого хотят и когда хотят! Я не давал тебе права распоряжаться талантом, которым одариваю избранных! Разве Урания, читающая звёзды, не сказала тебе, кто достоин этого дара?
- Да что ты, милый, - испуганно пролепетала Гера. – Обычная летучка у нас, распределяю – кому какую музу послать…
- Пока вы тут амброзию попиваете, поэты на Земле в петлю лезут! Почему за Есениным не доглядели?!
- Великий, поэтов много – а я одна, не успеваю ко всем… - прошептала Каллиопа.
- Должна успевать! Ты же муза! – рявкнул Зевс. Потом, смягчившись, ухмыльнулся: - Так и быть. Даю тебе в подмогу Эрату. Муза любви у нас чудеса творит иногда.
Тут же подскочил юный Эрот, и с весёлой усмешкой направил стрелу на самодержца.
- Тьфу на тебя, озорник! Опять со своими проделками? А ну, брысь отсюда, тут взрослые разговаривают! – заорал Зевс.
- Да уж, муженёк, дороговато тебе обходятся его выходки, - ехидно протянула Гера. – Бедная Ио до сих пор коровой по свету бродит. А мой шмель её так жалит! Поверь, это очень больно.
- Да пошла ты, дорогая. Ладно, продолжайте совещание. - Зевс сверкнул напоследок молнией, и скрылся.

Продолжение следует.

[irinka]

Блажен человек, если музы любят его:
Как приятен из уст его льющийся голос!
Если нежданное горе внезапно душой овладеет,
Если кто сохнет, печалью терзаясь, то стоит ему лишь
Песнь услышать служителя муз, песнопевца о славных
Подвигах древних людей, о блаженных богах олимпийских,
И забывает он тотчас о горе своем и заботах
Больше не помнит: совсем он от дара богинь изменился.
Гесиод. Теогония

НЕБЕСНОЕ ДЕПО

- Итак, кто у нас сегодня проштрафился? – лениво зевнула Гера и сладко потянулась, выпятив божественные груди. Как законная жена Зевса, могла себе позволить не стесняться своей красоты. Остальные музы притихли, как робкие школьницы, в ожидании – кого к доске вызовут? Одна Талия, муза комедии, тихонько напевала голосом Юрия Никулина: «А нам всё равно, а нам всё равно, не боимся мы…»

- Заткнись, гнусавая! – гневно вскричала Гера. – Тебе голоса не давали! А твои подружки, поэтичная Каллиопа и эта танцовщица Терпсихора, чуть не испортили замечательный фильм своими выходками. Еле цензуру прошёл. Кто пришёл к Леониду Гайдаю в неподобающем виде? Эрато, муза любви, всему виной! Овладела телом актрисы, обнажилась, нарушив правила советского кинематографа.

- Да нет, наоборот - они оживили фильм! – сердито подняла указательный палец Клио, муза истории. – Он стал, можно сказать, историческим, переломным.

- И ты помолчи, не доросли ещё люди до твоей музыки! – рявкнула Гера. Проигнорировав высказывание Клио, она рванула струны на лире Эвтерпы, которая подбирала аккорды к песенке про зайцев. Та гневно сдвинула брови, прижала инструмент к сердцу и обиженно отвернулась от повелительницы.

– Где эта негодяйка Эрато, почему её нет на совещании? - продолжала бушевать богиня.

Вдруг на склонах Парнаса замолкли птицы, ветер перестал шелестеть игривыми ветвями оливковых деревьев, наступила полная тишина, как перед грозой. Сверкнула молния, в залу влетела Эрато и бессильно упала на колени перед Герой, склонив голову и сложив крылья. Края их были сожжены, а на левом виднелось кровавое пятно. Муза любви поднялась, пошатываясь. Безумный взгляд метался от Каллиопы, главной музы, обратно к начальнице. Эрато не знала, как начать разговор и сообщить плохие вести. Маленький Амур прятался за тёткиной спиной, тщетно пытаясь найти подходящее перо. Его главным орудием были лук и стрелы, оперенье для которых он обычно выщипывал из крыльев тёти. Но сейчас таковых не нашлось, и малыш замер в испуге.

- Спаси, пощади, о, великая Гера, заступница и покровительница искусства! Укрой нас от гнева своего мужа, отца моего! – взмолилась муза любви, вновь рухнув на колени, простирая руки.

- Да что случилось-то? – хором воскликнули музы.

- Пушкин! Великий Пушкин, любимец Зевса… Он погиб на дуэли. Я же хотела, как лучше. Любовь – лучшее из вдохновений, а он взял и… - Эрато всхлипнула, пытаясь встать и прикрыть своим телом племянничка, загораживая руками от гнева Геры.

- Да не виновата она! – вырвался из её объятий Эрот. – Пожалуйста, не ругайте тётю Эрато! Это я пустил стрелу в сердце поэта, чтобы он влюбился в Наталью Гончарову. А чтобы наверняка подействовало – и в сердце французишки Дантеса. Ведь дедушка Зевс не раз жаловался, что любви людям мало. А сам взял и тётушку мою любимую наказал, сжёг ей крылышки молнией. Мама Афродита сказала, что устала наши с Эрато проделки покрывать. И папу Ареса я боюсь о защите просить – он ведь опять войну затеет, пуще прежней. Тётя Гера, спаси нас! Я больше так не буду-у! – зарыдал Эрот.

Слёзы по пухлым младенческим щёчкам текли такими искренними и трогательными ручьями, что сердце Геры дрогнуло. Она была вспыльчивой, но вовсе не злой. Сварливая обычно богиня быстро оценила ситуацию, и брюзжать не стала. Приказала музе любви и маленькому хулигану Амуру спрятаться на Крите – этот священный остров Зевс никогда не тронет, он там родился. Она умела забывать личные обиды и всегда защищала своих светлых муз, как пёс Цербер подземное царство Аида. Однако, спастись сладкая парочка не успела - сверкнула молния, загремел гром, и среди облаков явилось разгневанное лицо Зевса:

- Ты опять за своё, Гера?! Сколько раз можно повторять – оставь муз в покое, они могут посещать избранных по своему усмотрению, кого и когда хотят! Я не давал тебе права распоряжаться талантом, которым одариваю людей. Разве Урания, читающая звёзды, не сказала тебе, кто этого дара достоин? Твоё дело лишь следить за исполнением!

- Прости её, повелитель! Не ведает, что творит! – взмолилась Полигимния, муза гимнов и молитв. – У неё просто слишком много земного в голове перемешалось, ведь я только вчера рапорт о переизбытке подала. Такая внизу неразбериха, брат брата готов убивать…

- Вот видишь, милый – у нас обычная летучка, - залепетала Гера. – Распределение, не гневайся!

- Как на вас не гневаться? Пока вы тут амброзию попиваете, поэты на Земле пулю в сердце получают и в петлю лезут! Кто за Есениным не доглядел? И где Эрато?! Прячешься, бессовестная! Объясни, почему погибают мои любимцы? Низвергну! - прогрохотал Зевс.

- Великий, но поэтов и художников много, а нас всего девять, - прошептала Каллиопа, пряча в худенькой ладошке последний стих Есенина. – Не успеваем мы ко всем…

- А должны успевать! На то вы и музы. Эрато, им что, любви не хватает для вдохновения? Или её слишком много? Здесь уже только твоя вина!

Юному Эроту удалось, наконец, отыскать уцелевшее перо в крыле Эрато. Он всегда вставал на защиту любимой тёти в таких случаях, поэтому, с хитрой ухмылкой, наставил стрелу на самодержца. Знал, озорник, что сын Крона, родной дедушка, не может противостоять его любовным чарам, как и другие боги. С людьми Амур-проказник вообще не церемонился, его любимым развлечением было пускать стрелы в их сердца, не заботясь о последствиях
.
- Тьфу на тебя, сорванец! Опять со своими проделками? А ну, брысь отсюда, пока взрослые разговаривают, - проворчал Зевс.

- Да-а уж, дороговато тебе обходятся его выходки, муженёк, - ехидно протянула Гера. – Бедная Ио до сих пор коровой по свету ходит. Как ни прячь, мой шмель везде найдёт её беленькую шкурку и ужалит о-очень больно. А как поживает Даная, золотой дождь ещё льётся? И бедная Европа, которую ты на быка посадил? Как ей поездка галопом, понравилась?!

Музы дружно захихикали – любовные похождения Зевса давно уже не были тайной ни для них, ни для начальницы. Одна Мельпомена, муза трагедии, грустно улыбнулась. Но что она могла сказать? Ведь сам Гефест изготовил, по приказу богини, зеркальце в золотой оправе, где Гера могла увидеть мужа везде и всегда, когда пожелает. Бедной Ио, превращённой Зевсом в белую корову, чтобы спрятать от мести жены, не повезло больше всех. Да, она была красавицей, но простолюдинкой. Могущественных защитников, кроме божественного соблазнителя, у неё не имелось. А Гера бесстыдно пользовалась своими связями, устраняя соперниц и устраивая истерики неверному мужу. Однако в этот раз ограничилась проливным дождём – просто расплакалась, не дожидаясь гневной реакции мужа в виде сверкнувшей молнии:

- Пошли вон, бездельницы! Марш по делам, и следуйте инструкциям. А мне нужно с женой серьёзно поговорить! – закричал Зевс.

Музы испуганно вспорхнули и разлетелись. По инструкции им следовало:

- Выбирать наиболее талантливо творящих из тех, кто нуждается во вдохновении.
- Уметь входить в тело человека, приближённого к одарённому, и говорить его устами.
- Запрещено нашёптывать идеи прямо на ухо - опасно, люди от этого сходят с ума.
- Искусно превращаться в шелест листвы или волн, шум дождя, лепет ребёнка – по ситуации.
- Вовремя покинуть одарённого, убедившись, что тот творит в правильном направлении.

Каллиопа, как самая ответственная, отправилась на скромную коммунальную кухоньку. Там, ссутулившись в уголке, на краю крошечного столика Лебедев-Кумач, поэт-песенник, творил свои шедевры. Над его головой висело постиранное бельё, вода стекала поэту за шиворот, но тот пытался не обращать внимания на такие мелочи. Каллиопа вздохнула и перевоплотилась. В тот же момент в кухню ворвалась студентка Варя, соседка по коммунальной квартире:

- Василий Иванович, да как же так можно! – гневно вскрикнула девушка, срывая с верёвки мокрое бельё. – Вы вынуждены работать в таких условиях! Дайте-ка, я уберу это безобразие, так много всего развесили, хамьё антисоциальное, враги народа. А Вы же для всей страны пишете, пусть Вам будет просторнее что ли, поширше. А я сейчас всех отсюда повыгоняю, и сделаю Вам чайку. Вы пишите, Василь Ваныч, пишите! Родина ждёт, Дунаевский к Вам сегодня приходил, а я его не пустила, сказала – отдыхает Лебедев-Кумач. Так он ругался, матом, представляете? И я ему ответила! Так, тихонечко, чтобы Вас не разбудить. Ой, вот водичка закипела уже, сейчас я Вам травок целебных в чай добавлю, и…

- Спасибо, Варенька. Вы просто моя муза! Дунаевский заходил, говорите? «Поширше», значит, для страны родной надо… А ведь Вы правы, милая. Так и начну: «Широка страна моя родная! Много в ней…» Да Вы идите, Варенька, идите. Спасибо за чай! Дальше я сам справлюсь.

Каллиопа облегчённо вздохнула, покинула тело студентки и отправилась дальше. Для музы не существовало преград времени или пространства, она полетела к Васнецову. Художник сидел, пригорюнившись, хмуро разглядывая бескрайние русские поля и берёзки за окном родной деревеньки. Ему хотелось начать писать новую картину, но на какую тему - не имел понятия. Грустные думы не давали ни есть, ни пить, и он совсем пал духом… Вдруг раздался стук в дверь. Васнецов с трудом поднялся, открыл.

- Витюша, я тебе покушать принесла! – старенькая мама торжественно вручила ему корзинку с любимыми пирожками. – Кушай на здоровье, тут есть с картошкой, с лучком зелёным да яичками, и с грибами. Чтобы был ты у меня как трое в одном богатырь. И Илья Муромец, и Добрыня Никитич, и Алёша Попович. В одном – сила великая, в другом – острый ум и доброта, в третьем – сила духа. Ну, а у тебя, значит, всё вместе быть должно, - приговаривала мама, хлопоча над печкой, разжигая огонь.

- Как ты сказала, мать? Трое – в одном?

- Ну, конечно, Витенька! А как ещё просторы необъятные, русские защищать да от ворогов обороняться? Тут одного богатыря не хватит. Вот, я тебе ещё и кваску ядрёного, бодрящего принесла, пей на здоровье, сыночек!

- Спасибо, мать. За пироги, за квас. И за думку спасибо. «Богатыри» назову! – решил художник, жуя на ходу пирожок и запивая шипучим напитком. Потом, немного подумав, начал разводить краски и грунтовать холст.

Каллиопа улыбнулась и отправилась дальше. Захотелось немного передохнуть. «Жаль, что не имею права отведать квасу. Придётся опять амброзию пить», - с сожалением подумала она. В столовой на Парнасе обнаружила за столиком грустную Мельпомену. Муза сидела, понурившись, меланхолично обрывая листики оливковой ветки.

- Что сидим, кого ждём? – весело спросила главная муза. – Все остальные – при делах, Терпсихора у Плисецкой, Урания у Коперника, Клио историками занята. Эвтерпа своим любимым Высоцким увлеклась. Ох, чувствую - сведёт она его с ума. Переходит все границы. А ты чего прохлаждаешься? Скоро Гере отчёт сдавать. Где твой путевой лист?

- Да никто ж меня не пожелал, - грустно вздохнула Мельпомена. – Страдать никто не хочет, а уж описывать страдания других – тем более. Разве что русские…

- Чтобы я таких слов от тебя больше не слышала! Людская жизнь и душа не только из улыбок Богом были созданы, им иногда полезно поплакать. Быстро отправляйся к Шекспиру! Я видела мимолётом, у него небольшой застой в «Ромео и Джульетта». Ну, а коли уж так тянешься к русскому – потом лети к Островскому, «Грозу» ему поможешь дописать. Давай, подкрепись нектаром и выполняй задание. Пока они хэппи-энд там не устроили! Шевели крылышками, у нас работы, как у дочерей царя Даная – сколько ни наполняй, сосуд всё равно пуст. А всё старшенькая виновата, соблазнила великого Зевса…

- Кто это там Зевса опять соблазнил?! – ворвалась в залу Гера с пылающими от ярости глазами.

Каллиопа прикусила язык, а муза трагедии, испуганно пискнув, поспешно удалилась.

- Не гневайся, моя богиня, это всего лишь сплетни. Я их только пресекла, - робко прошептала главная муза.

- Слышала я твои пресечения! Сама же эти сплетни разжигаешь! На моё место метишь, да?!

- Опомнись, Гера! – гневно вскричала Каллиопа, потеряв терпение. – Я – дочь Зевса и Мнемосины, богини памяти, как и мои сёстры. Ты, жена самодержца, покровительница сына моего, Орфея, как можешь оскорблять меня подозрением в низменных помыслах?! Совсем ревность глаза тебе застила. Пойди, испей воды из Кастальского ключа у подножия Парнаса, может она отрезвит твой воспалённый разум! Сладкими речами уговорила ты отца моего забрать у светлого Аполлона власть над нами и отдать тебе. Но что я и сёстры мои получаем от тебя? Ты грубо с нами обращаешься, используешь нашу силу для интриг и достижения своих целей, а не на процветание искусств и наук. Я сейчас же отправлюсь к отцу, и расскажу ему обо всём. И про зеркальце, подарок твоего хромоногого сыночка Гефеста, о котором Зевс не знает, тоже обязательно сообщу! – муза обиженно вздёрнула подбородок и расправила крылья, готовая лететь на Олимп.

- Нет, подожди! Ну что ты, Каллиопа, зачем нам ссориться. Да, я виновата, срываю иногда гнев на музах. Но ты должна меня понять! Я устала от бесконечных измен твоего отца, он даже со смертными путается, они ему детей рожают!

- Ты, хоть и богиня брачных уз, не вправе осуждать действия громовержца. Не его вина, что ищет утешения на стороне, ведь ты так холодна к мужу. Пусть его судьбой распоряжаются справедливые Мойры, а если достоин Зевс наказания – никто, не бог и не человек, не избежит кары мстительных Эриний. Это касается и тебя!

В ответ, Гера молча провела рукой по расправленным крыльям обиженной музы. Перья вдруг покрылись золотом и засверкали под ярким солнцем. Муза удивлённо оглядела себя и пала ниц:

- Повелительница, как долго я ждала этого знака! О, благодарю тебя, ты самая щедрая и великодушная богиня на Олимпе. Отныне я верная служительница твоя, и прости мне горячность мою. Я не со зла обидных слов тебе наговорила.

- Забудем прошлые обиды. Лети к людям, Верховная Муза, неси вдохновение нуждающимся!

- Конечно, повелительница. Спасибо! – Каллиопа радостно рассмеялась, взмахнула золотыми крыльями и покинула Парнас.

А Гера устало вздохнула и отправилась на Олимп, успокаивать мужа. Зевс сидел в одиночестве, погрузившись в божественные думы. Перед ним стояло с полдюжины опустевших бокалов. Благосклонно приняв из рук прекрасного виночерпия Ганимеда кубок с амброзией, богиня подошла к громовержцу и обняла его:

- Милый, поверь – я горюю не меньше тебя. Но мы оба знали, что предречено ему справедливыми мойрами. Поэт должен был сгореть от любви, и Эрато в этом невиновна, она лишь исполняла свою роль. Не в твоей, и не в моей власти менять паутину человеческих судеб. Люди смертны, и даже самые великие гении не могут жить и творить вечно.

- Ты права, Гера, - тяжело вздохнул Зевс. – Но иногда я завидую людям. Ведь в чем отличие между нами - только в бессмертии. Временами мне кажется, что это не награда, а кара невыносимая. Мы точно так же чувствуем, любим, плачем и смеёмся. Нам тоже знакомы и гнев, и честолюбие, и гордыня. Мы тоже хотим счастья, и тоже можем страдать, только людские страдания определены роком, а наши печали – вечны…

Гера грустно вздохнула, положив голову Зевсу на плечо. Что она могла сказать – муж был прав. Но богиня также знала, что завтра будет новый день, и родится новый гений, и так будет всегда…

КОНЕЦ

[irinka]

Сегодня - День Рождения Александра Сергеевича. Поздравляю всех, кто его читал!

[Urex]

Красава...

[Knyaz Rasul Yagudin]

Неплохо. Жаль, что татарва мой журнал закрыла, я бы опубликовал. Впрочем, не закрыла, кишка тонка, лишь запретила распространение на территории России, как и просмотр сайта. Но владелец хоста наложил в штаны и попросил нас уйти совсем. Бекап у меня есть, ищу новый хост. Так что, когда журнал вновь начнёт регулярно выходить в свет, присылай рукописи, Ирина.