А мы писАть умеем!

[irinka]

Здрассьте всем, кому скушновато! Надеюсь, никого не обижу, если своё творчество прям тут и нагажу?

[Sandor]

Привет!
а где знакомая аватарка?

[irinka]

Я бы всё сразу выложила, но боюсь - форумчане не осилят, поэтому я со скромностью начну. Пока остальные украшения не содрали!

[Crus]

Я бы всё сразу выложила, но боюсь - форумчане не осилят, поэтому я со скромностью начну. Пока остальные украшения не содрали!

Привет!
Надо торопиться - 21.12.12 на носу Успеть бы прочесть...

[irinka]

Да погоди ты! Я только зарегистрировалась. А куда рассказы выкладывать, хде тут у вас кнопка? В сообщение ни один не влезает, там 15 тыс знаков.

[Crus]

Да погоди ты! Я только зарегистрировалась. А куда рассказы выкладывать, хде тут у вас кнопка? В сообщение ни один не влезает, там 15 тыс знаков.

Скока, скока???

[Sandor]

частями, точнее главами. По одной в день.
а то мы тут и вправду жить начнем

[irinka]

ДЕВА-ЯГА

ПИСЬМО ДРУГУ:
«Привет, Серёга! Прости, что надолго пропал из виду – так уж получилось. Знаю, обещались не теряться после распределения, но ты меня поймешь, когда я тебе всё расскажу. Такая, брат, история со мной приключилась, не знаю, как и начать-то. Мы матфак хоть и вместе заканчивали, но тебе повезло больше – ты в Москве как родился, так и остался. А меня сослали в такую глухомань, от одного названия очумеешь – Чёрные Камыши. Видел бы ты это местечко! Вроде всего километров триста от столицы, но цивилизацией не то, что не пахнет – отдушки нет. Начнём с того, что у них на въезде в село огромный валун вместо указателя, такой плоский с одной стороны, будто временем отшлифованный. На нём словно углем намалёвано название населённого пункта, а дальше болото начинается, и камыши-то на нём действительно чёрные, никогда таких больших раньше не видел. Ну да ладно, про природу я тебе потом расскажу, теперь о главном.
Меня, как молодого столичного преподавателя, определили на проживание к пожилой супружеской паре – их домишко тут считается самым комфортабельным, да и к школе близко. Тем не менее, все удобства во дворе – и туалет, и умывальник. Хотя хозяйка, Евдокия Михайловна, такая радушная попалась – баньку каждый день готова истопить, только попроси. И кормит вкусно, попробовал бы ты её оладушки со сметанкой домашней, или щи с репой из русской печки… Ой, извини, опять отвлёкся. Так вот, сижу себе в свой первый рабочий день в учительской, план уроков на месяц составляю. Вдруг открывается дверь и входит… ОНА. Серёга, я тут же понял, что пропал. Клянусь, что даже ты, ловелас столичный, испорченный обилием красоток в Москве, не устоял бы перед этой феей. Фигурка – как оживший мультик из японских «манга», которые мы вместе смотрели, помнишь? Длинные пшеничные волосы с медовым отливом, а глаза – васильковые, такие яркие, что поневоле зажмуришься. И вот, подходит она к моему столу, локотки острые на него удобно умостила и смотрит на меня. А я глаз оторвать не могу от ложбинки в вырезе её кофточки, мне показалось – это дорога в рай. Так бы и сидел вечно, не скажи она тихим, журчащим голоском:
- Привет, математик. Я англичанка. В смысле, английский преподаю. Но имя у меня чисто русское – Василиса. Для детей – Игоревна. Добро пожаловать в Чёрные Камыши. Ты к нам надолго? Как величать тебя?
- Ну… - мой голос сел от волнения, я прокашлялся, с трудом выдавив: - Очень приятно – Иван. Э-э, Алексеевич. Надеюсь, что да. Теперь надеюсь. А так – для диплома год отработать нужно.
Василиса откинула голову и рассмеялась, сверкнув жемчужной ниткой острых белых зубок. Волосы волной упали ей за спину, открывая моему заворожённому взгляду карамельно-розовые маленькие ушки. На мочке левого я заметил необычную серёжку в виде блестящей прозрачной капли на короткой серебристой цепочке. Хрусталь или брюлик – не знаю, это ты у нас лучше разбираешься. Но знаешь, мне на ум пришло странное, грустное сравнение – камешек был такой чистый и прозрачный, что напоминал слезу ребёнка. Я зачарованно наблюдал, как под гипнозом, за покачиванием серёжки в соблазнительном ушке, пока Василиса не помахала рукой перед моими глазами:
- Иванушка, проснись. У тебя урок через пять минут. Не волнуйся, детишки у нас хорошие. Если ты к ним с душой, а не ради диплома – не обидят, зубрить будут твои формулы, не морщась. Ты, главное, подход к ним найди – а там поглядим. А теперь мне пора – у меня тоже урок, и я никогда не опаздываю. Детям нужно подавать пример именно собственным поведением – это тебе урок номер один.
Потом она резко развернулась и ушла, грациозно покачивая бёдрами так, что у меня всё поплыло перед глазами. После её ухода в учительской остался нежный аромат ландышей, он и привёл меня в чувство. Мой первый рабочий день прошёл на удивление легко, как, впрочем, и последующие. Дети на самом деле оказались очень сообразительные, с пытливым умом, в них явно горела страсть к новым знаниям. Делиться с ними тем, что знаю я сам, оказалось очень приятно – ты, как педагог, меня поймёшь. Ещё приятнее было каждый день видеть Василису, беседовать с ней, смотреть в синие, как лесные озёра, глаза… Утонул я в них, друг мой Серёга. Ты себе не представляешь, какая она умница, в придачу к своей красоте! Такого английского я даже от нашей миссис Браун в институте не слышал. А какие познания в педагогике, какое фантастическое умение обращаться с детьми! Она поёт и танцует на каждом утреннике и празднике, ни один школьный концерт или представление без неё не обходятся. Однажды, подходит она ко мне, и спрашивает:
- Иван Алексеевич, не поможете мне с декорациями? Там мужская сила и рост требуются, надо башню средневековую оформить, - и смотрит так ласково, что сердце сладко заныло…
Да я, Серёга, после таких слов и взгляда, горы бы для неё свернул! Короче, собирали мы эту дворцовую башню из фанеры до позднего вечера. Никогда бы не подумал, что клеить цветную бумагу на картон может быть так увлекательно! А когда мы устанавливали последний фрагмент сооружения, Василиса не удержалась на цыпочках, и упала прямо мне на грудь. Ну, и я тоже… не удержался. От соблазна поцеловать эти клубничные губы, полураскрытые в загадочном призывном обещании. Сказать, что от этого поцелуя у меня крышу снесло – значит, не сказать ничего. Я только тогда понял, что означает – таять от неги. Мы целовались, а запах ландышей становился всё резче, у меня начала кружиться голова… Василиса вдруг отпрянула от меня, тяжело дыша, и испуганно взглянула на часы.
- Мне надо бежать, меня ждут дома. – отрывисто бросила она, хватая с вешалки плащ.
- Подожди, давай провожу! – оторопел я.
- Не надо! Не смей ходить за мной, иначе мы не сможем быть друзьями, понятно?
- Нет, непонятно. Но раз ты так хочешь…
- Да, я так хочу. Спасибо тебе за помощь, увидимся завтра.
Она так быстро убежала, что забыла на стуле сумку. Я схватил её и бросился за девушкой, но выбежав со школьного двора, увидел лишь смутный силуэт Василисы, удалявшийся в сторону леса. Я последовал за ней, в полном недоумении – она что, в лесу живёт? Пару раз пытался окликнуть, но Василиса лишь ускорила шаг, не оглядываясь, и скрылась среди деревьев. Я в нерешительности остановился, уже совсем стемнело, ну что ей там могло понадобиться в такое время? Пошёл дальше, пробираясь чуть не наощупь, потом вспомнил, что в кармане у меня зажигалка. Щёлкнул кремнем, и увидел такое, что от испуга чуть не уронил источник света. Прямо передо мной стояла старуха, косматая, седая и полусогнутая, ну точь-в-точь как Баба-Яга из сказки. Глаза скрывались под нависшими бровями, а сморщенные в усмешке губы обнажали тускло-поблёскивающие клыки.

[irinka]

Продолжение:
- Ш-што ищ-щешь, добрый молодец? – прошепелявила страшная бабка, я даже слова не сразу разобрал, мне показалось – это шелест листвы.
- Здравствуйте, бабушка. Вы извините, если напугал вас – тут так темно… Я девушку ищу, Василису, красивую такую, светловолосую. Сумку забытую вернуть хотел, а она вдруг пропала. Боюсь, как бы в лесу не заблудилась. Вы её не видели, случайно?
Старуха пригнулась ещё ниже к земле, в горле заклокотал странный, булькающий смех:
- Нет здесь таких-х… Ступай прочь, а сумку ос-ставь, передам, если увижу.
- А как же Василиса? Не могу я её одну в лесу бросить!
- Ух-ходи-и! – злобно зашипела старуха, а вековой корявый дуб за её спиной вдруг ожил и зашевелился, протягивая ко мне сучья. Я сначала подумал – от порыва ветра, но когда в тусклом свете зажигалки рассмотрел, что ветки, как жадные пальцы, тянутся к моей шее… Я, Серёга, ломанулся оттуда так, что новые штаны порвал, продираясь сквозь кусты обратно, охваченный животным страхом. Они цеплялись за одежду, как злые собаки, и норовили хлестнуть по глазам, которые и так ничего не видели – зажигалка обожгла мне пальцы, и я выронил её у дуба. В общем, домой я вернулся в таком виде, будто со сворой бродячих псов подрался. Хозяйка охнула, всплеснула руками и закудахтала вокруг меня, осматривая царапины на лице. Долго выспрашивала, что со мной приключилось, я и рассказал всё.
- Это тебе ещё повезло, Ванечка. У нас несколько случаев было, парни деревенские пропадали. Те, которые в лесу ночью гулять отважились. Там ведь ведьма живёт, она, говорят, ими питается, душегубка. – Евдокия Михайловна прижала пухлые ладони к щекам и покачала головой.
- Да что вы, тётя Дуся, это всё деревенские россказни. Тоже мне, «Вечера на хуторе близ Диканьки»! - усмехнулся я.
На следующее утро отправился на работу, сгорая от нетерпения Василису увидеть. Захожу в учительскую – а она уже за своим столом, в журнале что-то отмечает. А на спинке стула за спиной висит та самая сумка, я чуть не упал от удивления. Спрашиваю – куда это ты вчера пропала, а она мне:
- Отец мой там живёт, он лесничий, я ходила его навестить. Это, случайно, не твоё? – и протягивает мою потерянную в лесу зажигалку, тут я вообще растерялся, и спрашиваю:
- Это тебе та Баба-Яга передала, что я в лесу встретил? Ох, и страшная старушка, просто ведьма, должен тебе сказать.
Василиса вдруг гневно вскинула голову, синие глаза сердито сверкали, а в нежном голосе зазвучал металл, когда она сказала:
- Страшная, говоришь? Да что ты знаешь о Бабе-Яге? Ты сказки вообще читал в детстве? Для кого она страшная? Для детей непослушных – вот для кого. Вспомни, ведь говорила мать Ивасику-Телесику не подплывать к бережку в лодочке, а он приплыл. Говорили детям не ходить ночью в лес – а они идут. Так вот, чтобы ты знал – Баба-Яга не злая ведьма, она воспитательница. Только за плохие поступки наказывает, а если молодец добрый – накормит, напоит, и спать уложит. И совет в дорогу даст, как Кощея победить. Эх, ты… Я думала, ты другой. Просила ведь не ходить за мной, так зачем пошёл?
- Да я просто сумку тебе вернуть хотел, - растерянно пробормотал я.
- Только потому и жив остался, что намерения у тебя благие были.
Василиса вскочила и выбежала из учительской, одарив меня напоследок гневным взглядом. Я весь день ходил, как потерянный, пытаясь понять – да за что же она на меня обиделась? И кто ей эта старуха, что так расстроилась? Только к концу дня моя чаровница смягчилась, даже улыбнулась мне. Серёга, за эту улыбку я бы жизнь отдал. Так тепло и спокойно на сердце стало, будто все грехи мои отпустили. Иными словами – влюбился я, и даже жизнь деревенская с удобствами во дворе стала казаться раем.

Наступал Новый Год, и затейница Василиса написала целый сценарий к праздничному представлению. Я с огромным удовольствием помогал ей лепить трёхглавого Змея-Горыныча из папье-маше. Сражаться с ним предстояло Игорьку, замечательному мальчишке, должен тебе сказать. Он не раз поражал меня такими необычными решениями простых уравнений, что хотелось поставить шестёрку. По задумке Василисы, Змею полагалось изрыгнуть огонь из пасти. Для этой цели, на скудный школьный бюджет, мы закупили китайский фейерверк. Когда Игорёк поднял меч на сцене, грозно наступая на Горыныча, изо рта дракона неожиданно вырвалось пламя! Предполагались только искры, но дешёвая подделка взорвалась так, что картонные декорации враз загорелись, как и деревянный пол сцены. Мальчик выронил меч, и растерянно стоял, с ужасом глядя на подбирающийся огонь. Василиса, наблюдающая за представлением с другого конца сцены, тут же бросилась к нему, лихорадочно стаскивая плащ с плеч. Она укутала им ребёнка, не обращая внимания на свои вспыхнувшие волосы, и успела выхватить мальчика из пламени. Горящие доски пола обрушились за секунду до того, как я успел подхватить завёрнутого в плащ Игорька. Я ведь сидел в последнем ряду актового зала – первые занимали ученики и родители. Василиса провалилась вниз, в пылающую сцену, бросив мне мальчика последним усилием. Все бросились тушить пожар, а я – в подвал, за Василисой. Когда прибежал туда – нет никого. Я кинулся в лес, подумал – к отцу пошла. Долго бродил среди деревьев, и нашёл-таки эту избушку. Захожу в домик, а там тишина мёртвая, и на полу лежит старуха с обгоревшими седыми волосами. От резкого запаха палёных волос и ландышей закружилась голова. Потрогал бабку за плечо, желая узнать – где моя любимая. Вдруг увидел на обнажившемся от тряски ухе ту самую серёжку-капельку. Веки с опалёнными бровями и ресницами приподнялись, и я встретил взгляд васильковых глаз, в которые влюблён… Серёга, не могу описать, что я почувствовал в тот момент.
- Ну что ж, Иванушка, теперь ты всё знаешь. Уродина я, да? Баба-Яга… – прошептала она, и закрыла глаза.
Так что скажешь ты мне насчёт этой истории, друг мой Серёга? Посоветуй – что дальше делать? Я ведь всей душой полюбил эту Деву-Ягу, но решить не могу, кто же она – ведьма, или ангел?»

[Dr Vertebra]

на полу лежит старуха с обгоревшими седыми волосами. Веки с опалёнными бровями и ресницами приподнялись...
- Ну что ж, Иванушка, теперь ты всё знаешь. Уродина я, да? Баба-Яга… – прошептала она, и закрыла глаза.

Так что скажешь ты мне насчёт этой истории, друг мой Серёга? Посоветуй – что дальше делать?

До прибытия "скорой помощи" оказать первую помощь пострадавшей на пожаре, а не сопли распускать.

[Sandor]

тебе, говорит, сколько лет, касатик? 30? а все в добрых фей веришь?
ога, искусственное дыхание рот в рот...

и вообще он там во что собстно влюбился? в синие глаза, волосы и запах чего там? тюльпанов? а ландышей....
он именно с этим собирался связать судьбу? ну а что-то про какой-нить внутренний мир? систему ценностей? не?
что за личность он полюбил?

но это я так, брюзжу.

Иринка, продолжнеи будет? видите. читаем. И даже обсуждаем...

[irinka]

Dr Vertebra , зришь в корень. Есть у меня такая беда - конец комкать. Постараюсь исправиться.
Sandor, ню ты даёшь - во что влюбился. Ты всё хорошо прочитал? А фигурка, как в японских "манга"? Длинные пшеничные волосы, синие глаза и нежный голос тоже не предмет для "влюбляния"? А фантастическое умение с детьми обращаться? Это и есть её система ценностей - воспитывать детей. Если этого мало, то должна сказать - вы слишком много кушать. В смысле, зажрались. А продолжение - прямо сейчас, только это совсем другой рассказ.

[irinka]

КОЛЬЦО АННЫ БОЛЕЙН


В покоях Екатерины Арагонской, плотно зашторенных пурпурным бархатом, стоял удушающе-приторный запах успокоительных капель и розовой воды. Королева только что приняла ванну, и её любимая фрейлина приступила к ежевечернему ритуалу. Лёгкими касаниями тонких, почти прозрачных пальцев, она втирала ароматное масло в пожелтевшую кожу своей госпожи, покрытую мелкими морщинками и трещинками, словно древний китайский фарфор плохой выделки. Екатерина постанывала от удовольствия, как старая сытая кошка, полностью отдавшись во власть волшебных рук Анны. Она даже не заметила, как фрейлина привычным жестом достала из лифа платья маленький хрустальный флакон и добавила несколько капель в розовое масло.
- Ах, Анна, как же мне хорошо, когда ты рядом, - сонно пробормотала королева.
- Спасибо, Ваше Величество. Я всегда к Вашим услугам, - нежным, серебристым голоском отозвалась девушка.
- Скажи мне, король уже закончил вечернюю аудиенцию?
- Его Величество отдыхает в своих покоях.
- Один? – королева так резко повернула к Анне голову, что та еле успела спрятать флакон.
- Откуда же мне знать, Ваше Величество. Я всего лишь фрейлина.
- Да-да, конечно… Ты милое, невинное дитя, какое тебе дело до придворных интриг... Скажи, ты носишь кольцо, которое я тебе подарила?
- Не снимая. Это ведь мой талисман. Вот, взгляните.
Анна растопырила правую руку, на которой было два больших пальца. Один выглядел скорее отростком главного, на нём переливался загадочными искорками изумительной красоты изумруд.
- Носи его всегда, дорогая Анна. Это кольцо защитит тебя.
В последнее время Екатерина всегда старалась держать девушку поближе к себе, даже назначила своей камеристкой, несмотря на отсутствие полагающегося для такой должности титула. Очевидно, что интерес супруга к новой фрейлине не укрылся от проницательных глаз королевы. Анна не была ослепительной красавицей – невысокая, плоскогрудая фигурка, тихая, успокаивающая речь. Но белоснежное личико в обрамлении смоляных волнистых волос и огромные чёрные глаза, временами вспыхивающие золотом, не могли остаться незамеченными. К тому же, девушка всегда носила закрытые зелёные платья с длинными рукавами, старательно прикрывая кисти рук. Это придавало её образу загадочности и новизны в глазах придворных фатов, утомлённых пышногрудыми оголёнными блондинками в розовом, бывших в ту пору модными при дворе. Генрих VIII Тюдор не оказался исключением. Однако, в отличие от своей покладистой сестры Мэри Кэри, Анна Болейн оказалась неприступной, и не собиралась пополнять собою длинный список мужских побед Генриха. Её сердце было отдано юному сэру Перси. Но очарованный Анной король, непривыкший к отказам со стороны придворных дам, не дал согласия на их брак. Её отец, сэр Томас Болейн, был этому несказанно рад. Он считал, что если младшая дочь станет новой фавориткой короля, это даст ему возможность управлять им и дальше, потому что белокурая кроткая Мэри монарху уже прискучила. Именно тогда в сердце непокорной юной Анны закрались чёрная злость и жажда мести. По указаниям кормилицы-знахарки, любившей девушку больше, чем собственную дочь, Анна всегда носила при себе флакон с янтарной жидкостью. Будучи приближённой фрейлиной, у неё было предостаточно возможностей добавлять зелье в еду, питьё и всю парфюмерию Екатерины. В результате, королева не смогла подарить Англии желанного наследника, а царственному супругу – удовольствия в постели. Генриха воротило при одном взгляде на жену, а касаясь её увядающей кожи ему казалось, что он трогает жабу. Король так жаждал Анны, что после семи долгих лет распрей добился от церкви разрешения на расторжение брака. К великой гордости своего отца, Анна Болейн взошла на престол, став следующей королевой Англии. Но народ возненавидел её, несмотря на все старания быть доброй и хорошей королевой. Со временем, Генрих охладел и к ней. С присущим ему монаршим самодурством, он приговорил несчастную к казни через сожжение на костре, как шестипалую ведьму, околдовавшую короля. К тому же, Анна так и не смогла подарить ему наследника – родила рыжеволосую девочку, которую нарекли Елизаветой. В последний момент, по настоянию сочувствовавшего королеве архиепископа Кранмера, казнь была заменена на отсечение головы. Для этой цели специально вызвали палача из Франции, четвертовавшего её любимого брата Джорджа и трёх самых близких друзей тремя днями раньше. 19-го мая 1536 года Анна Болейн, королева Англии, взошла на эшафот под неистовое улюлюканье многотысячной толпы…


В небольшой сельской больнице творился переполох. Посреди ночи в родильное отделение поступила женщина со схватками. Она пришла, точнее, приползла сама, постучав слабеющей рукой в дверь приёмного покоя. При ней не было ни документов, ни вещей, ни страхового полиса. Ничего, кроме огромного, вздутого живота, который дрожал и сотрясался от предродовых спазмов. Ребёнок в её чреве активно прокладывал себе дорогу к свету, доставляя роженице невыносимые страдания. Однако, женщина не кричала. Стиснув зубы, она смотрела в потолок, не обращая внимания на суетившихся возле неё акушерку и совсем юного дежурного врача. Когда боль ненадолго отпускала, на её лице расплывалась блаженная улыбка.
- Петровна, срочно операционную готовь, кесарить придётся! – в отчаянии закричал врач.
- Поздно, Лёша. Головка показалась, теперь всё в руках Божьих. Давай, милая, тужься, тужься!
Роженица издала натужный, тоскливо-животный стон сквозь стиснутые в мученическом оскале зубы, и через пару секунд раздался звонкий крик младенца.
- Умница ты моя! Вот – посмотри, какую красавицу родила!
Акушерка, называвшая молодого доктора по имени-отчеству лишь в исключительных случаях, вдруг вскрикнула:
- Ой, Лексей Егорыч! Гляньте, что это? Малышка-то шестипалая! - истово перекрестившись, женщина прошептала: - Ведьма родилась…
- Прекрати панику, Петровна. Всего-навсего небольшая патология, бывает и хуже. Всё остальное по Апгару в норме, ну глянь, какая хорошенькая! Другие вон красными, сморщенными на свет появляются, а эта… Личико беленькое, а волосы-то, волосы! Чёрные, кудрявые, как у годовалой.
- Я же говорю – ведьма. Ох, спаси Господи! – акушерка снова перекрестилась.
- Так, ты ко мне со своими деревенскими суевериями не суйся, оформляй ребёнка. Дату не забудь – 19 мая, 2012 года. Женщина, как фамилия ребёнка? А вы сама откуда? Как вас зовут?
- Это неважно, - впервые за всё время подала голос роженица, - Назовите её Анечкой, Анной. И пусть вот это всегда будет с ней. Там всё сказано. – женщина слабой, дрожащей рукой стянула с шеи холщовый мешочек. – Я выполнила своё предназначение, я знала, что смогу. Родилась девочка, а значит – проклятие потеряло силу. Кольцо нашло свою хозяйку… Господи, да святится имя Твоё!
Она приподнялась, выкрикивая последнюю фразу, и тут же откинулась на подголовник родильного кресла. Устремлённый в потолок взгляд остановился, глаза остекленели и заволоклись белёсой пеленой смерти.
- Петровна, вызывай реанимационную бригаду, срочно! – закричал врач.
- Всё, Лексей Егорыч, отошла она, - отозвалась акушерка. – Прими, Господи, душу грешную.

Новорожденную нарекли Анной, как пожелала мать, и определили в районный Дом малютки. Во время пребывания там она не доставляла персоналу особых проблем, наоборот, прекрасная малышка обворожила всех. По достижении трёх лет её перевели в детский дом. Анна заметно отличалась от других детей. Фарфоровое личико ангела с рождественской открытки, локоны цвета воронова крыла вкупе с властным, непокорным нравом. Её побаивались не только воспитанники, но и воспитатели после нескольких необъяснимых случаев. Однажды, семилетняя Анечка сидела за своим любимым занятием – составляла гербарий из собственноручно собранных цветов. Мальчишка-сорванец чуть постарше, известный хулиган и задира, вырвал работу у неё из рук, бросил на пол и принялся танцевать на ней, припевая:
- Нюра, Нюра, шестипалая ты дура!
При этом он, дразнясь, высунул острый кончик розового языка. Маленькой Анне он показался похожим на толстый отросток дождевого червя, и она гневно закричала:
- А ты – червяк! И пусть черви тебя съедят!
Мальчишка вдруг побледнел и упал, схватившись за живот, завопив от боли. Перепуганные воспитатели отнесли его в медпункт, но медсестра не смогла определить причину столь острых колик. В районной больнице тоже долго сомневались, но всё же поставили диагноз – кишечный паразит редкого происхождения. Через некоторое время в детском доме произошло ещё одно ЧП. Всех разбудил отчаянный вопль Анны – ночью кто-то остриг её роскошные кудри. Девочка долго плакала, а успокоившись, собрала обрезанные волосы с подушки, сложила в мешочек, вышла во двор и сожгла. Потом вернулась, безошибочно подошла к обидчику и погладила по рыжеволосой голове:
- Я знаю, что это сделал ты. Так пусть и ты станешь лысым. Навсегда!
Все пожалели Анну, слегка пожурили маленького проказника и улыбнулись детской выходке. Не до смеха стало, когда мальчик поднялся утром, оставив свою рыжую шевелюру на подушке. «Стригущий лишай молниеносного действия, первый раз в нашей практике. Волосы вряд ли отрастут, тяжёлый случай», - сказали врачи.

Но бывали и другие случаи, поражавшие всех. В детский дом как-то попала шестилетняя Машенька, родители которой погибли в автокатастрофе. Девочка чудом выжила, но осталась инвалидом – парез правой руки. Анна сразу взяла белокурую малышку под своё крыло, и называла её почему-то на иностранный манер – Мэри. Девочки подружились, и подолгу собирали вместе травы и цветы. Маша с удовольствием помогала Анне, как могла, но однажды собранный букет просто выпал у неё из рук – пальцы на правой руке совсем перестали шевелиться. Анна подошла к подруге, внимательно осмотрела парализованную маленькую ладошку со скрюченными пальчиками, напоминавшими засохшие лепестки нераскрывшегося бутона розы, и приложилась к ладони губами, тихо прошептав что-то. Обратно с прогулки они вернулись вместе, крепко держась за руки – паралича у Маши не было и в помине.

Однажды повариха Алёна, обожавшая Анечку и всегда старавшаяся подсовывать ей лучшие кусочки, поскольку ей казалось, что девочка очень худенькая, обварила кипятком ногу. Аня стремглав убежала, и столь же быстро вернулась с листьями простого лопуха в руках. Она обернула ими обожжённую ногу Алёны и прошептала: «Заживи». Стоны Алёны тут же затихли, а когда через пять минут Анна сняла повязку, все обомлели – на коже осталось лишь лёгкое покраснение. А потом девочка вылечила от бесплодия сорокалетнюю Евгению Марковну, воспитательницу своей группы. Женщина и её супруг давно уже не надеялись на рождение своего собственного ребёнка, и потому мама Женя, как её называли воспитанники, беззаветно отдавала свою любовь и теплоту сердца беззащитным сиротам. Узнав об их беде, Аня стала приносить ей по утрам чай, заваренный из лепестков клевера. Она собирала его на лугу сама, пока роса не растаяла. Через месяц этой простенькой терапии Евгения пришла на работу с сияющими глазами – она беременна!

Пролетели годы. Анна выросла, превратившись из хорошенькой девочки в ослепительную красавицу. Алебастровая кожа и пронзительный взгляд непроницаемо-чёрных глаз из-под копны пышных тёмных волос заставлял учащённо биться не одно мужское сердце. Невысокая, изящная фигурка, грациозные манеры и утончённый вкус в одежде… Анна никому не признавалась, что в душе чувствует себя принцессой, пока в один прекрасный день не узнала, что так оно и есть. Когда пришла пора покидать детский дом, директриса вызвала девушку к себе в кабинет. Она усадила Анну в кресло напротив и протянула ей холщовый мешочек, выцветший от времени, со словами:
- Анечка, пришла пора тебе узнать тайну своего происхождения. Здесь ты найдёшь ответ на все вопросы, на которые раньше я не могла тебе ответить. Честно говоря, я и сама не знаю, что со всем этим делать. Ты умная девочка, и должна решить свою судьбу сама. Здесь находятся документы, нотариально заверенные, с требованием вручить их тебе по достижении шестнадцати лет. Я не могу сообщить ничего нового ни о твоей матери, ни об отце, о них там даже не упоминается. Но тот, при ком бы не находился этот мешочек, всегда был связан обязательством передать его тебе, это всё, что я поняла. Должна признаться, содержимое показалось мне довольно странным, но я словно не принадлежала самой себе, услышав нежную, ласковую просьбу. Я узнала твой голос, правда он был странный, по-взрослому властный, тихо шепчущий: «Так надо. Сделай, как попросили». Я ничего не понимаю, девочка моя, но знай – я верю, это кольцо принесёт тебе удачу. Открой мешочек, не бойся.
Анна с трепетом развязала шёлковую ленточку и заглянула внутрь. Вынула сначала сложенный лист вполне современной на вид бумаги. Затем извлекла свиток пожелтевшего пергамента, обвитого потускневшим от времени золотым шнурком. Концы его закреплялись старинной сургучной печатью в виде короны. На самом дне она обнаружила маленькое колечко с огромным зелёным камнем. В восхищении, девушка некоторое время разглядывала украшение, потом попыталась примерить, на каждый палец поочерёдно. Кольцо пришлось впору только одному – тому самому шестому на правой руке. Оказавшись на пальце, изумруд вдруг полыхнул зелёным светом, рассыпая вокруг яркие искры, отчего Анна восторженно вскрикнула, а директриса испуганно зажмурилась. Когда она открыла глаза, Анны в комнате уже не было. Женщина с облегчением вздохнула и перекрестилась – она выполнила свой долг.

Анна сидела на своей кровати, не обращая внимания на любопытные взгляды воспитанников, то любуясь колечком, то осторожно поглаживая свиток. Девушка не всё поняла из современного документа на русском языке, ясно было одно – сокровище побывало не в одной стране, нотариусы и поверенные постоянно менялись на протяжении пяти веков. Наконец решившись, она тонкими, вздрагивающими от волнения пальчиками сломала сургучную корону, сняла шнурок и осторожно развернула свиток. Пергамент зашуршал, словно старый траурный цветок. Сначала Анна испугалась, что не сможет понять ни слова из письма, написанного чётким, каллиграфическим, чуть витиеватым почерком на незнакомом языке. Потом поняла, что с каждым прочитанным словом тихий голос, зазвучавший в её голове, становится всё чётче, понятнее, и… роднее. Не замечая больше ничего и никого вокруг, девушка погрузилась в чтение:

«Моё милое дитя! Сегодня замечательное майское утро, последнее в моей жизни. Воздух пахнет сиренью и жареными каштанами. На мне чёрное шуршащее платье из дамаста – алое будет на нём не так заметно, волосы гладко зачёсаны вверх – так будет удобнее всем. Сегодня я умру, и пройдёт почти пять веков, прежде чем душа моя получит прощение и возродится вновь. Я не знаю, где ты родишься, но только с твоим появлением на свет я обрету покой во тьме. Пишу это письмо, девочка моя, чтобы предостеречь от ошибок, совершённых мною. Кольцо отныне принадлежит тебе. Оно – символ божественного дара, но оно же и свидетельство тому, как дар Божий был принесён в жертву погоне за несбыточной мечтой, в угоду низменным желаньям и страстям. Я хотела подарить Генриху наследника, как многие до меня, как Екатерина, жестоко преданная мною. Как моя несчастная сестра Мэри, за чью поруганную честь я безуспешно пыталась отомстить, заключив сделку с Ним. В роду Болейн теперь будут рождаться только мальчики, ведь Он так жаждал этого. Однако, сначала моя дочь Елизавета станет великой королевой, какой не суждено было стать мне. Своими грешными деяниями, в которых искренне раскаиваюсь, я заслужила эту безвременную смерть, Но проклятый Генрих не получит удовольствия видеть меня корчащейся в огне. Мой палач будет милостив ко мне, как его попросили: он наточит лезвие топора так, как следует. Я больше не нужна этому миру, поэтому с радостью отдаюсь во власть другого, где меня уже ждут мой брат и любимые друзья, чья смерть была ужасной. Презрев мои чувства, Он заставил меня наблюдать весь процесс казни, смотреть на истекающие кровью обрубки дорогих моему сердцу людей. Он ещё не знает, как поплатится за это, сгнивая заживо… Кольцо, подаренное мне доброй Екатериной, не скоро обретёт новую хозяйку, а когда это случится – я обрету покой. Но для этого ты должна воспользоваться своим даром не во зло, а во благо. Не гонись за славой, величием и богатством. Иди к людям и помогай им, твори добро, и да снизойдёт на тебя милость Божья. Прощай, моя дорогая, храни Господи душу твою, и прими мою с миром.
Анна, одна из несчастнейших королев Англии, 19 мая 1536 года».

Прочитав письмо, Аня долго сидела, устремив неподвижный взгляд в потолок, прижавшись губами к кольцу. По бледным щекам хрустальными ручейками лились слёзы. Но теперь девушка точно знала своё предназначение.

19 мая 2036 года.
- Анна Алексеевна, с Днём Рождения! – восторженные возгласы, аплодисменты и цветы молодая черноволосая женщина принимала с королевским достоинством.
Она воистину ею и стала – королевой фармакологии. Отчество девушка получила от принимавшего роды врача, как и фамилию. Закончив химико-биологический факультет с отличием, подалась в фармацевты. Составленные Анной рецепты лекарственных средств спасли не одну тысячу человеческих жизней. Тех жизней, что пыталась, но не смогла спасти в прошлом её прародительница, Анна Болейн, королева Англии. А может быть, спасла и души тех, что бесновались и аплодировали на Гринвичской площади, когда голова казнённой ведьмы, или ангела, скатилась в корзину на плахе.


От автора - я не только про ведьм и ангелов пишу, просто это были два рассказа на тематический конкурс, а там жёсткие условия. Забег состоится сегодня, пожелайте мне удачи в бою!

[Crus]

пожелайте мне удачи в бою!

Удачи! В бою и в личной жизни!

РС: скоро и я прочту, тогда держись...

[Sandor]

А фантастическое умение с детьми обращаться? Это и есть её система ценностей - воспитывать детей. Если этого мало, то должна сказать - вы слишком много кушать. В смысле, зажрались.

старушка все это сохранила, пусть не комплексует герой...

остается открытым вопрос о судьбе ее предыдущих поклонников, увлеченных всей этой внешней мультяшной красой, включая запах подснежников, но рискнувших отправиться в лес без оправдательного аргумента в виде сумки, гонимые одним лишь внутренним интересом....
это ведь тоже система ценностей?

[Sandor]

PS. пишите хорошо, мне нравится. (а вопросов таких я любому автору могу назадавать, особенно люблю английского уилбура смита - ржу в голос )
ваши читать точно будут
чего бы Вам не попробовать издать книжечку?

[Macrovipera lebetina]

пожелайте мне удачи в бою!

Удачи! В бою и в личной жизни!

РС: скоро и я прочту, тогда держись...

Присоединяюсь к пожеланиям. :flower2:

[irinka]

Пипл, кто читает. Вот ещё один рассказик. Объясняю сюжет сначала - по условиям конкурса в жанре мистики, требовалось раскрыть тайну имени ГГ. Например, если фамилия у него Ломоносов, должен ли он стать математиком? Ну, а я выбрала другое. Желаю приятного чтения! И не бейте больно потом, если что не так.

СТЮАРДЕССА БЕЗ ИМЕНИ


- Жанна, сколько раз тебе повторять? По правилам нашей авиакомпании, все бортпроводницы должны иметь бэйджики на груди! Чтобы пассажиры знали, как к тебе обращаться!

- Простите, Сергей Петрович. Но когда они видят на нём моё имя, начинают распевать пошлый шлягер. Пресняковский этот, где он про стюардессу «обожаема ты и желанна» поёт. Особенно достают и издеваются те, кто спиртное из дьюти-фри прямо в самолёте распивают. Пожалуйста, можно я не буду его носить? Или имя другое напишу…

- Уволю! – гневно закричал координатор полётов. – Попробуй только не надеть! Иди, работай!

Девушка всхлипнула, вскочила со стула и выбежала из кабинета. До следующего рейса Новосибирск-Москва, который ей предстояло обслуживать, оставалось около часа. Жанна решила выпить чашечку кофе в аэровокзальном баре. Заказала экспрессо, и наслаждалась каждым глотком ароматной жидкости, пытаясь успокоиться и взять себя в руки перед полётом. Неожиданно, за её столиком напротив возник бородатый субъект. Девушка отвернулась от сверлящего взгляда и поперхнулась кофе, почувствовав смутное беспокойство.

- Дэвушка, как зовут? – с жутким акцентом произнёс бородач, похотливо подмигивая.

Жанна, оставив недопитую чашку на столе, встала и гордо удалилась, проигнорировав вопрос. Тем более, что регистрация на рейс подходила к концу, и ей уже полагалось быть на борту. Посадка прошла без эксцессов, Боинг-747 плавно взлетел в воздух, и через полчаса девушка приступила к своим обязанностям. Привычными движениями она заполнила тележку и покатила её вдоль пассажирских кресел, приветливо улыбаясь, предлагая прохладительные напитки. Улыбка сползла с лица, когда она натолкнулась на тот самый похотливый взгляд бородатого мужчины из кафе. Оставив тележку с напитками посреди кресел, Жанна бросилась в туалет, лихорадочно отстёгивая бэйджик с форменной блузки. Потом вернулась, и с независимым видом продолжила обслуживание пассажиров.

- Эй, красавица! Что, не скажешь, как тебя зовут? – услышала голос она сзади, с тем самым акцентом, и тут же почувствовала лезвие ножа у шеи. – Тогда иди, скажи пилоту, что ни в какую Москву мы не полетим. Самолёт полетит в Тегеран!

У Жанны зашлось сердце от страха. Конечно же, она знала про захваты самолётов, но только понаслышке, и никогда не думала, что подобное может случиться с ней. Людям свойственно думать, что беда именно их обойдёт стороной. Девушка нервно сглотнула, боясь, что острое лезвие перережет ей горло. Осторожно отодвинув руку террориста от своей шеи, она сказала:

- Хорошо. Я сейчас пойду и поговорю с капитаном. Вы только успокойтесь, мы договоримся.

Подойдя к селекторной связи с пилотами, девушка нажала кнопку и прокричала:

- Сергей, у нас захват! Блокируйтесь!

Тут же щёлкнул замок блокировки кабины пилотов, из селектора раздался голос капитана:

- Чего они хотят?

- Хотят лететь в Тегеран…

Рука бородача схватила её сзади за волосы, отдёрнув от селектора:

- Тварь, разве я так тебя просил сделать? Сдохнешь сейчас!

Тут подскочил второй террорист, похожий на первого как брат-близнец, и наставил на девушку пистолет. В самолёте началась паника – плакали дети, кричали женщины, а старушка в третьем ряду истерически завывала и раскачивалась взад-вперёд, обхватив руками голову. Мужчины сидели, как в столбняке, пока Жанна лихорадочно пыталась найти выход из ситуации. Самолёт неожиданно тряхнуло – он вошёл в зону турбулентности, и вопли ужаса в салоне стали ещё громче.

- Жанна! Меня зовут Жанна! – закричала девушка, пытаясь хоть чем-то отвлечь внимание захватчика.

Бородатый вдруг выронил нож и упал на колени.

- Как – Жанна? Это же имя моей мамы, три дня назад похоронил. Я ведь русский наполовину…

Самолёт затрясло ещё сильнее, а стюардесса вдруг тоже забилась в конвульсиях, упав на пол. Потом встала, спокойная и величавая. Террорист так и стоял на коленях перед ней. Она положила руку на его темноволосую голову, и тихо сказала:

- Ты плохой мальчик, Ахмеджан. Зачем обижаешь людей? Посмотри – дети плачут. Разве этому я тебя учила?

- Мамочка, прости меня! – зарыдал бородатый. – Я не хотел, меня заставили!

- Тогда исправь то, что натворил, – чужим голосом произнесла Жанна.

Второй захватчик обеспокоенно пнул стоящего на коленях мужчину:

- Эй, Ахмед, что с тобой? Поднимайся, нам надо с пилотами разобраться, а тёлку оставь – кто она тебе?

Бородач вдруг вскинул голову и зарычал:

- Ты кого тёлкой назвал, ублюдок? Ты мать мою - коровой назвал?! На, получай!

Он вскочил, схватил валяющийся на полу нож и с силой вонзил его в грудь своего подельника. Тот захрипел и завалился на кресло рядом, заливая кровью молодую женщину, прикрывающую от дула пистолета своим телом сына. Белокурый мальчик лет пяти заревел во весь голос, а мать от испуга потеряла сознание. Жанна не понимала, что с ней происходит. Вроде бы ясно осознавала, кто она, но в то же время в голове замелькали картинки чужой, незнакомой жизни. Вот маленький темноволосый мальчик катается на пони в зоопарке, машет ей рукой. Ест мороженое, и она вытирает салфеткой розовые, пухлые губки. Целует его и смеётся, когда у сынишки не получается выдувать мыльные пузыри из купленной в том же зоопарке бутылочки. Как несёт больного ребёнка, с температурой под сорок, на руках в ближайший медпункт, потому что скорая помощь не смогла приехать вовремя. И в то же время Жанна видела, как плачущий малыш в кресле рядом трясёт за плечо свою маму, пытаясь привести в чувство. Девушка вдруг поняла – ею овладел дух матери террориста.

- Мамочка, что же я наделал? – всхлипывал лежащий на полу салона самолёта мужчина. – Я больше так не буду!

- Ахмеджан, сейчас ты сядешь в это кресло, и мне придётся тебя связать. Потому что ты плохо себя вёл, и должен понести наказание.

Террорист покорно поднялся, сел в указанное свободное кресло в конце салона, и преданно смотрел в глаза Жанне. Когда девушка обматывала его липкой лентой скотча, он даже не шевельнулся. Всё так же смотрел на неё обожающими глазами, повторяя: «Мамочка, прости!» В голове стюардессы творилось что-то невообразимое. Одна половина боялась и ненавидела того, кого она привязывала к креслу, а вторая разрывалась от жалости к нему. Убедившись, что он надёжно обездвижен, Жанна провела ладонью по заросшей щеке, со словами:

- Прощай, мой мальчик. Мама всегда будет с тобой. Но обещай мне – ты больше никогда не совершишь ничего подобного.

- Я обещаю, мама. Так ты простила меня? – умоляюще спросил террорист.

- Я прощаю тебя, Ахмеджан. Теперь главное, чтобы Аллах тебя простил.

Девушка вдруг опять затряслась, и рухнула на пол, потеряв сознание. Очнулась от воды, выплеснутой ей в лицо, и открыла глаза. Над ней склонились двое мужчин, взгляды обеспокоенных пассажиров со всех сторон окончательно привели её в чувство. Девушка тревожно прислушалась к собственным мыслям, и облегчённо вздохнула. Чужой дух покинул её тело также внезапно, как и появился. Жанна с трудом поднялась, и направилась к селектору. Дрожащей от слабости и пережитого стресса рукой нажала кнопку вызова капитана:

- Что у вас там? – прозвучал взволнованный голос первого пилота.

- Всё хорошо, Серёжа. Я справилась. Летим в Москву.

- Поверить не могу! Как тебе это удалось?

- Сама не знаю. Может быть, потому, что я стюардесса по имени Жанна?

Хэппи энд. :)

[Macrovipera lebetina]

Закидываю тему, Ирин.

Конец "Света".

Например, если фамилия у него Ломоносов, должен ли он стать математиком?

Круто, а где можно почитать??

[irinka]

[quote="Macrovipera lebetina"]Закидываю тему, Ирин.
Конец "Света".

Да пожалуйста! У нас есть ответик даже про "Конец, Светик..."

ПУТЕШЕСТВИЕ ВО ВРЕМЕНИ.
Наше время.
- Светка! Света. Светочка… Детка, куда ты водку спрятала, дрянь этакая?! Говори быстро, плохо мне, налей хоть рюмочку, солнышко моё, ну пожалуйста… Я сейчас умру! Сука-а-а!
Хриплый вопль разорвал тишину спящего дома. Через минуту в дверях гостиной возник силуэт хрупкой женщины. Её печальные глаза с жалостью взирали на мужа, лежащего на ковре перед камином. Огонь давно погас, а он всё лежал, скорчившись то ли от холода, то ли от пожирающей его изнутри жажды. Последние три дня муж пил, не просыхая ни на минуту. Он боялся. Сильный мужчина, успешный предприниматель, отец её пятилетней дочери, с которым она прожила почти десять лет в счастливом браке… Раньше муж позволял себе рюмку-две по праздникам, а сейчас валялся на полу, судорожно суча ногами. Три дня назад он описался в кровати, сразу после того, как узнал назначенную дату операции. Пришлось покупать новый матрас, но муж перестал спать в кровати – только у камина, на ковре, как собака. Светлана тяжело вздохнула, достала из недр шкафа спрятанную бутылку, взяла рюмку из буфета, прихватив из стоящей там вазочки шоколадку. Плеснула водки с пол-рюмки и протянула мужу, с жалостью глядя в мутные глаза. Он с жадностью проглотил вонючую жидкость, оттолкнул шоколад и злобно взглянул на жену:
- Что, жалко? Для чего бережёшь? Завтра – конец света! Давай ещё!
- Лёвушка, ты меня пугаешь. Что с тобой происходит? Зачем ты столько пьёшь, тебе же нельзя, у тебя сердце…
- Вот дурища. У тебя тоже сердце! Только завтра оно перестанет биться, как и моё. И Анечкино. Ты что, забыла, какое завтра число?
- Я не забыла. На завтра тебе назначена операция по замене клапана. Да, операция серьёзная, на открытом сердце, но поверь - всё будет хорошо! И тебе нельзя столько пить, наркоз может пройти с осложнениями, понимаешь?
- Да причём тут операция?! Завтра – последний день существования мира! Хотя откуда тебе знать о календаре Майя, деревенщина.
Муж внезапно сел, выхватил из её рук шоколадку и стал запихивать себе в рот, раскачиваясь и уставившись безумным взглядом на потухшие угли, бормоча что-то себе под нос. Света пыталась разобрать слова, вылетающие из набитого шоколадом рта, но расслышала только: «Двадцать первое, двадцать первое декабря…» Она понимала страх страх Лёвы перед операцией, врождённый порок сердца – не шутка. У её мужа было ООО – открытое овальное окно, когда кровь из левого предсердия при малейшем усилии забрасывается в правое. Обычно такой дефект устраняют ещё в детстве, пока не развился стеноз – разрастание сердечной мышцы, вызывающий затруднения в кровообращении. Но Лёвина мать, будучи очень набожной и суеверной, не позволила оперировать сына, считая сердце принадлежностью Божией, а рукам человека к нему доступа нет. Многие живут с этим ООО годами, но у мужа Светы болезнь вдруг начала прогрессировать – отверстие в межпредсердной перегородке всё увеличивалось, заставляя сердечную мышцу работать на износ и стремительно разрастаться. Лёва задыхался, поднявшись всего на три ступеньки, даже пакет с продуктами стал казаться ему непосильной ношей. Врачи вынесли вердикт – только операция, причём чем скорее, тем лучше. Дату назначили на 21.12.2012. После этого её мужа словно подменили – он часами сидел в Интернете, разглядывая какой-то календарь Майя, древнейшей индейской цивилизации. Света мало что знала об этом, но заглянув тайком на тот сайт, поняла, почему муж сходит с ума. Дата операции на его сердце совпадала с последним днём на календаре древних Майя. Он словно с цепи сорвался – забросил все дела и начал пить, не обращая внимания ни на жену, ни на обожаемую ранее дочку Анечку. И постоянно смотрел на огонь, раскачиваясь и монотонно повторяя что-то, похожее на заклинание… Светлана устала от попыток поговорить с ним, объяснить, что он не умрёт, что это простое совпадение, а никакой не конец света. Муж не слышал её, беспрестанно бормоча какие-то мантры на незнакомом языке.
Наступил день операции. Света привезла бледного, молчащего мужа в клинику. По дороге он не проронил ни слова, отказался разговаривать и с врачом. Его отвели в палату, и стали готовить к операции. Когда мужу сбривали волосы на груди, Света чуть не расплакалась – Лёва не реагировал ни на прикосновения, ни на вопросы медсестры. Уставившись в потолок отрешённым взглядом, муж беззвучно шевелил губами, будто молился. Потом ему сделали укол, от которого он вскоре закрыл глаза. Его переложили на каталку и повезли в операционную. Мужчина пытался разомкнуть веки и сказать жене, что очень любит её и Анечку, но не мог – язык онемел, разум помутился и потерял ощущение реальности. Он провалился в темноту…
1300 год до н.э., неподалёку от города Цибильчальтун, племя Майя.
Свет был настолько ярким, что причинял боль, пробиваясь сквозь сомкнутые веки. Мужчина попытался прийти в себя и вспомнить – кто он, где он, и куда пропала темнота, это было последнее, что он помнил. Кто-то больно пинал его по рёбрам. С трудом открыв глаза, он увидел с дюжину смуглых раскрашенных лиц, склонившихся над ним. Чёрные, как смоль волосы каждого украшал головной убор из перьев, у кого-то они были длиннее, у кого-то – короче. Тот, у кого были самые длинные перья, заговорил на незнакомом языке. Лежащий на траве мужчина сначала просто прислушивался к гортанной речи, потом вдруг начал понимать слова:
- Как твоё имя, бледнолицый? Зачем ты здесь? Какому царству служишь? Одежды твои мне незнакомы…
- Меня зовут… - голова кружилась, мысли разбегались, как тараканы, невыносимая боль слева в груди мешала вспомнить. – Меня зовут Лев! Да-да, Лев. Это моё имя! Но что, чёрт возьми, происходит? Вы кто? Где я? Что это за маскарад, мать вашу?!
В глазах нависшего над ним индейца заметался ужас, он отшатнулся, упал на колени, завопив: «Ольмек!», и уткнулся лицом в землю. Все остальные тоже рухнули на колени, прикрыв головы руками. Лев с трудом приподнялся, оглядев застывшие в неподвижной позе фигуры вокруг, и потёр глаза. То, что он принял сначала за свет операционной лампы, оказалось солнцем, ослепительно сияющем на ярко-голубом небе. И лежал он на изумрудно-зелёной траве, а вовсе не на операционном столе. Небольшая поляна была окружена стеной леса с изумительной, словно первозданной яркости листвой. Лев полной грудью вдохнул чужой воздух, напоённый незнакомым ароматом, и боль в левом подреберье вдруг пропала. Он осторожно тронул за плечо распростёртого перед ним индейца:
- Слышь, мужик… Может, объяснишь, что происходит? Я что, в шоу «Розыгрыш? Ну, и чё делать-то надо, чтобы перед камерой не облажаться? Жена моя, небось, всё устроила, чтобы из депрессии меня вытащить, она на такие приколы мастерица… Только как же операция?
- Прости, Святейший… Я плохо понимаю язык Богов.
Коленопреклонённый мужчина приподнял оперённую голову и искоса взглянул на Льва обведёнными красными кругами глазами. Их взгляды встретились, повисло молчание, и Лев вдруг понял – он читает мысли этого туземца! Он с трудом встал, не обращая внимания на припавшего ещё ниже к земле человека, и заковылял по направлению к лесу, пошатываясь. Прислонившись к первому попавшемуся дереву, Лев закрыл глаза, пытаясь сообразить – да что же, чёрт возьми, происходит?! В голове мелькали мысли того странного туземца: «Каким царством повелевает этот Бог? Баакульским? Мутульским? Канульским?! Почему назвался именем Лев? Значит ли это, что Кетцалькоатль разгневан на Ягуаров? А может, он вовсе не Бог? Кто этот пришелец в странном одеянии?»
Оттолкнувшись от дерева, он попытался прогнать чужие мысли из головы и пошёл обратно. Индейцы что-то оживлённо обсуждали, но при его приближении снова распростёрлись в рабской позе, уткнувшись лбами в землю. Лишь тот, с длинными перьями на голове, с опаской посматривал на него. Лев уселся рядом, толкнул индейца в плечо и спросил:
- Выпить есть?
- Прости, Святейший, до Цибильчальтуна десять шагов Солнца ходу, вода есть только там.
- Каких ещё «шагов Солнца»! Сколько часов туда топать? И при чём тут вода? Водка где тут продаётся?
- Прости, Святейший, я плохо знаю язык Богов. Что такое «часов»? И что такое «водка»?
- Ну, минут, дней, недель, месяцев! Я б тебе показал, но часы перед операцией сняли. Как зовут-то тебя, Пятница?
- Пятница, раз так повелел святейший ольмек.
Лев тяжело вздохнул:
- Всё ясно с тобой. Ты точно не из «Розыгрыша»?
- Нет, великий, я родом из Паленке, но сейчас служу правителю Цибильчальтуна.
- Раз ты местный, может, объяснишь мне, что происходит, и как я сюда попал. Тьфу, вот подстава. Где у вас тут ближайшее отделение полиции? Я российский гражданин, и желаю вернуться на родину. Мне нужно в посольство!
- Прости меня, Святейший, я не понимаю, чего ты хочешь. Слова твои божественны, смысл их понятен лишь святейшим ольмекам, а их немного осталось. За последние двадцать лун ты первый, кого я встретил. Почему лицо твоё бледно, а одеяния так необычны? Прошу, не карай Пятницу за нелепое любопытство…
Лев оглядел свой наряд – больничная распашонка светло-зелёного цвета завязывалась на спине всего двумя шнурочками, и уж точно не предназначалась для длительного перехода. Он тоскливо оглядел по-прежнему распростёртых перед ним туземцев, одетых в короткие перепоясанные тоги. На левом боку каждого висел колчан с короткими стрелами, а правая рука обмотана странным кожаным ремнём. На ногах у них были плетёные сандалии. Лев глянул на свои босые ноги, перевёл взгляд на индейцев, и выбрал одного, своей комплекции. Подошёл к нему и легонько толкнул:
- Мужик, я тут, похоже, за главного, так что давай одёжкой меняться. Не могу же я голой задницей сверкать, раз я такой великий.
Индеец испуганно посмотрел на него, потом глаза его радостно загорелись:
- Святейший желает подарить мне свою одежду! Слава Ягуару, я избран! Как будет счастлив мой отец… Спасибо тебе, великий ольмек! Спасибо за твой щедрый дар. О Боги, какое счастье!
Индеец торопливо освобождался от одежды, не забывая время от времени простирать руки к небу. Лев стянул распашонку и бросил индейцу. Тот благоговейно схватил кусок ткани , на минуту прижался к ней лицом, потом встал, и торжественно напялил пижамку на себя. Завязками вперёд, как халатик. Лев усмехнулся, натянул тогу и сандалии, пришедшиеся как раз впору. Пятница тоже встал, он оказался довольно высокого роста, но почему-то всё время приседал и сутулился, сгибая поясницу.
- Что брат, спина болит? Радикулит? Остеохондроз? Что ты всё корчишься-то? – сочувственно спросил Лев.
- Не обучен я языку ольмеков, Святейший. Мой род идёт от атлантов, поэтому я так высок.Но я не имею права быть выше тебя, великий. Пойдём, ведь тебя мучит жажда.
- А, ну да. Выпить бы не помешало. У вас там в деревне магазины хоть есть?
- Святейший, я отведу тебя во дворец, там тебе предоставят всё, что пожелаешь. Наш великий правитель Чанельдун будет счастлив твоему приходу. Следуй за мной, Пятница знает кратчайшую тропу.
Лев пожал плечами – во дворец, так во дворец. Он уже устал удивляться происходящему, решив действовать по обстоятельствам. Главное – добраться до населённого пункта. Пробираясь вслед за индейцем сквозь необычайной красоты (и густоты) джунгли, он производил такой шум, ломая ветки, что идущий впереди Пятница недоумённо оборачивался, не решаясь, однако, ничего сказать. Остальные скользили позади бесшумно, как тени, словно просачиваясь сквозь свисающие лианы, ни одна сухая веточка не хрустнула под их ногами. Глядя в спину индейца, Лев вдруг снова уловил его мысли: «Какой странный ольмек. Отдал свою одежду простому воину, не умеет ходить по лесу, и лицо белое, как Луна. Надо как можно скорее доставить его в город. Может, правитель в награду позволит мне жениться на его дочери, красавице Юкемун.»
- Что, такая уж прям красотка эта Юкемун? – насмешливо спросил Лев, отчего Пятница остановился как вкопанный, рухнул на колени и затрясся всем телом.
- Э-э, ты чего? – забеспокоился Лев.
- Умоляю тебя, не открывай тайны моих мыслей верховному жрецу, о Святейший! Иначе Пятнице грозит смерть, ведь жрец сам желает в жёны дочь правителя.
- Да ладно, ладно, я не стукач – ничего твоему жрецу говорить не буду. Вставай, пошли уже – у меня во рту пересохло.
Процессия пробиралась сквозь джунгли около двух часов. Лев уже выбился из сил, когда они наконец вышли из леса, и перед ним открылась удивительная картина: посреди бесчисленного количества покрытых тростником хижинок разного размера, стояло величественное пятиэтажное здание из камня. Последний этаж заканчивался пирамидой с огромными окнами. Цибильчальтун походил на большой муравейник, только повсюду бегали и суетились люди. Мужчины в набедренных повязках работали на полях, окружающих город. Гологрудые женщины с маленькими детьми за спиной занимались хозяйством у каждой хижины, на бездетных были короткие хлопковые плащи. Дети постарше бегали голенькими по пыльным дорожкам, размахивая палками и оглашая окрестности восторженными воплями, соревнуясь – кто метнёт палку дальше.
Пятница неожиданно издал странный, пронзительный крик, после которого все, даже дети, бросили своё занятие и упали на колени, раскинув руки, уткнувшись лбами в землю. Никто не посмел даже головы поднять, пока они шествовали по направлению к каменному зданию. Лев растерянно оглядывался по сторонам – что за чертовщина? Вокруг – ни одной машины, ни единого ларька, и это они называют райцентром?! Процессия вошла в овальный проём дворца, потом они долго шли по тёмным извилистым коридорам, и оказались в огромном зале с горящими по периметру факелами. Длиннопёрый упал на колени перед лежащим на тростниковой циновке старикашкой, чьё лицо было раскрашено так, что естественных черт было разглядеть невозможно. Его сухонькое, тщедушное тело покрывал плащ из шкуры ягуара. Перед ним стоял низенький столик, заставленный множеством кувшинов и горшочков, посередине стояло керамическое блюдо с жареным мясом.
- Повелитель, я привёл к тебе Странника. Он говорит на языке Богов, имя его – Лев, он из ольмеков.
- Лев из ольмеков? Не смеши меня, Анактериос. Ольмеков больше нет, много Лун назад они ушли туда, где восходит Солнце. Почему на нём одеяние воина?
- Моё имя теперь – Пятница, великий правитель. Так нарёк меня Святейший. Он был так добр к Гиклосу, что подарил ему своё божественное одеяние и облачился в одежды простого воина.
Льву надоело стоять в сторонке, наблюдая сцену и слушая их беседу, всё казалось какой-то театральной постановкой. Он был голоден, а дымящееся на блюде мясо так соблазнительно пахло… Подойдя к столику, Лев отодвинул ноги развалившегося царька в сторону, уселся на циновку, взял первый попавшийся кувшин и понюхал его содержимое. Поморщившись, плеснул жидкости в кубок правителя, выдохнул в сторону и решительно выпил. Поперхнувшись, схватил кусок мяса и стал яростно жевать его, не обращая внимания на обомлевшего от такой наглости Чанельдуна. Проглотив мясо, он налил себе ещё и обернулся к испуганному старику:
- Твоё здоровье, батя. Давай чокнемся, что ли, и пусть всё будет тип-топ.
Правитель торопливо отполз от него в сторону, глядя на гостя во все глаза, обведённые жирными зелёными кругами. Подбородок, украшенный большим жёлтым овалом, задрожал, когда он спросил:
- Кто ты, Странник? Тебя прислали Боги? Кетцалькоатль желает наказать меня? В чём моя вина, скажи!
- Да о чём ты, дружище! Выпивка у тебя, конечно, не фонтан, зато закусь – что надо. Так что не парься, я не в обиде, дай выпить и пожрать по-человечески, устал я с дороги. Потом поговорим по душам.
- Ты пришёл за моей душой, по дороге человеческой усталости?! Прошу, не отнимай у меня жизнь, я ещё не готов к путешествию! Я предоставлю тебе лучшую постель, крепкую крышу и самую красивую служанку. Ешь, пей, отдыхай сколько хочешь – будь моим гостем!
В этот момент в зал вошёл высокий человек, закутанный в длинный плащ из меха чёрной пумы. Оскалившаяся пасть зверя с тусклыми глазами, надвинутая на лоб, скрывала его опущенное лицо. Подойдя к столику, он уставился на гостя пронзительными чёрными глазами, от этого взгляда стало как-то не по себе. Лев подвинулся на циновке и дружелюбно сказал:
- Да ты садись, братан, в ногах правды нет. Выпьешь со мной? Заодно может, расскажешь, как тут жизнь у вас.
Высокий медленно опустился на циновку и заворожённо уставился на него, прожигая взглядом, от которого Лев снова почувствовал боль в груди. Поморщившись, он отвернулся, пожал плечами, и стал доедать остывающее мясо. Пока он ел, никто не произнёс ни слова. Насытившись, Лев повернулся к человеку в чёрном:
- Так и будешь сидеть и пялиться на меня? Ты кто вообще?
- Я – Кентацеврон, Верховный Жрец Солнца, Хранитель Тайны Звёзд. А кто ты, Странник? Из какого царства прибыл?
- Да я уже объяснял вашему встречающему, или кто он у вас тут – таможенник, паспорт-контроль? Из России я, как попал сюда – не помню, но очень хочу обратно домой. Не подсобишь?
- Мне неизвестна эта божественная страна. Но я буду счастлив, если ты расскажешь мне о ней, и посвятишь в неведомое. Я помогу тебе попасть обратно туда, откуда ты пришёл. Но ты должен открыть мне все тайны, которые кроются в тебе. Я чувствую, ты обладаешь чем-то очень значимым… Если ты сыт, пойдём со мной, я живу в Куполе Познаний, который близок к небу.
- У тебя, похоже, пентхаус! – хохотнул Лев, захмелевший от незнакомого напитка. – Что ж, я не возражаю. А служанки у тебя есть?
- Любая женщина, которую захочешь – твоя… Только открой мне главную тайну звёзд – тайну времени!
- Ну ладно, чем можем – поможем. Пошли в приват?
Чанельдун, забившись в угол, всё это время растерянно смотрел на них широко открытыми глазами. Даже под слоем краски было видно, как посерело его смуглое лицо. Жрец поднялся и небрежно сказал правителю:
- Я забираю Странника с собой. Нам необходимо пообщаться с Богами наедине.
Чанельдун торопливо закивал, а жрец почтительно поклонился Льву, указывая путь покрытой татуировками рукой. Поднявшись по узкой лестнице на четвёртый этаж дворца, Кентацеврон остановился и огляделся по сторонам. Девушка-служанка, подметавшая пол, при виде их тут же испарилась. Жрец достал из-под плаща висевший на груди ключ, открыл потайную дверь, которую Лев даже не заметил, и извлёк из ниши деревянную лестницу. Ещё раз оглядевшись, приставил её к квадратному отверстию в потолке, и приглашающе кивнул.
- Мы что, на чердак полезем? Вроде и тут не плохо! Куда девушка-то убежала?
- Это Купол Познаний, сюда нет доступа непосвящённым. Но ты - сын Бога, следуй за мной.
Лев неохотно полез наверх, за жрецом, и мысли Кентацеврона вдруг ворвались в его мозг, пронзив, словно раскалённым лезвием: «Кто это пришелец? Кем послан? Что за тайны он принёс? Будет ли это полезно моему народу, или уничтожить его прямо сейчас?» От такой мысленной атаки Лев чуть не свалился мешком с лестницы. С трудом преодолев последние перекладины, он рухнул на пол, перевернулся и увидел над головой огромное окно. Только без стекла. Просто огромный небосвод, переливающийся необычайно яркими звёздами. Жрец уселся рядом, подняв раскрашенное чёрными полосами лицо к сверкающему алмазами небу, и прошептал:
- Говори, Странник.
Неожиданно для себя, как под гипнозом, Лев стал рассказывать и вспоминать обо всём, что знал и умел. Непостижимым образом, даже полузабытые школьные знания всплывали из недр памяти. Иногда он просто рисовал картинки в голове, мысленно передавал Кентацеврону, и точно знал, что жрец их получает. Он сидел, уставившись на небо, иногда хмурясь, иногда удивлённо поднимая брови. Они говорили обо всём до утра. Лев объяснил жрецу, как устроен календарь в его мире, что такое секунда, минута, час. Рассказал, сколько дней в году, как их разбивают на недели и месяцы. Поведал даже некоторые законы физики и математики – те, что помнил из школьной программы. Жрец слушал его, не отрывая взгляда от мерцающих звёзд. Когда Лев затронул ядерную физику и принцип действия атомной бомбы, брови индейца сошлись на переносице. Он вдруг резко встал и начал торопливо спускаться по приставной лестнице. Лев попытался было последовать за ним, но Кентацеврон быстро убрал лестницу и, не сказав ни слова, исчез куда-то. Лев в недоумении уселся на край проёма, свесив ноги, в ожидании жреца, или хоть кого-нибудь. Ему вдруг ужасно захотелось спать, он откинулся назад и задремал…
Очнувшись ото сна, Лев вдруг понял, что не может пошевелиться. Открыв глаза, он обнаружил себя лежащим на жёстком каменном ложе. Его распяли – руки и ноги были крепко привязаны кожаными ремнями к четырём кольям, вбитым по углам ложа. Вокруг ярко пылали факелы. В изножье на высоком кресле восседал великий правитель. Обнажённый жрец с высокоподнятым мачете в руках стоял слева, раскачиваясь и бормоча какие-то заклинания.
- Эй, ребята, в чём дело? Вы что удумали? Вы типа казнить меня собираетесь? За что?!
- Странник, в голове твоей много знаний, так сказал Верховный Жрец. Некоторые из них, по его мнению, полезны, но многие – опасны для нашего народа, - громко произнёс Чанельдун. – Бог ли ты, или посланник тёмных сил – твоя душа должна вернуться туда, где её место. Ты будешь принесён в жертву великому Кетцалькоатлю. Это большая честь, и ты должен возрадоваться. Если ты – сын Божий, твоя душа найдёт отдохновение, сердце получит свободу, а мой народ - прощение и защиту Кетцалькоатля от бед, что несут твои тайны.
- Нет! – закричал мужчина, извиваясь всем телом. Отточенное лезвие вонзилось прямо в середину грудной клетки. Лев услышал хруст костей, но не почувствовал боли. Обезумевшими глазами он смотрел, как жрец раздвигает его рёбра, достаёт пульсирующее сердце и поднимает его к небу. Закрыв глаза, Лев потерял сознание и провалился в темноту…
Наше время.
- Славик! Слава, ты что – уснул?! Пациент приходит в себя, ещё наркоз давай!
- Пётр Сергеич, да я и так двойную дозу вкатил! Не действует на него. Бухал, небось, перед операцией, алкоголик.
- Алкоголик, не алкоголик – делай же что-нибудь, чёрт возьми! Я не могу оперировать, когда он так дёргается.
Громкие голоса проникали в уши, словно через слой ваты, и казались нереальными. Открыв глаза, Лев понял – он вернулся. Над ним склонились лица в белых марлевых повязках. Яркий свет лампы ослеплял, и мужчина зажмурил глаза.
- Пётр Сергеич, даю ещё. Давление в норме, пульс выравнивается. Думаю, можете продолжать.
Лев опять провалился в спасительную темноту. Первое, что он увидел, когда снова открыл глаза – заплаканное лицо жены.
- Свет… Светик, солнышко ты моё! Как же я рад тебя видеть, я так соскучился… - с трудом пробормотал мужчина, лежащий на послеоперационной кровати.
- Лёвушка, милый, всё позади! Операция прошла успешно. Были некоторые сложности с анестезией, но теперь всё хорошо. Ты не разговаривай, тебе нельзя пока.
- Да я и так, похоже, слишком разболтался. Какое сегодня число?
- 22 декабря 2012 года. Видишь, ты жив, все живы, никакого конца света не произошло. Тебе надо поспать, любимый.
- Ну конечно, не произошло… И не произойдёт – я ведь дал им новый календарь! – с хриплым смешком произнёс Лев. Потом сомкнул веки и уснул крепким сном выздоравливающего. Ему снилась изумрудная зелень джунглей, горящие факелы в полутёмном зале, и высокая фигура в чёрном плаще, которой он теперь совсем не боялся.
КОНЕЦ.

[irinka]

Все наверняка слышали об этой ужасной трагедии, когда мать сбросила сыновей 7 и 4 лет с пятнадцатго этажа. Имея психологическое образование, мне просто захотелось (несмотря на слезящиеся глаза) попробовать проникнуть в мозги матери-маньячке, как Дженнифер Лопез в фильме "Клетка", увидеть всё её глазами и попытаться описать этот ужас. Не кидайтесь сильно тапками, если не получилось, триллер всё-таки не мой стиль. Когда писала, то и дело выбегала на балкон - глотнуть воздуха, так что предупреждаю - слабонервных, любящих своих детей родителей - НЕ ЧИТАТЬ!

НАДОЕВШИЕ АНГЕЛЫ

Молодая женщина лет тридцати нервно курила сигарету за сигаретой, стряхивая пепел в детскую чашечку с остатками прокисшего молока, стоявшую на столе. Пепельницу, полную окурков, на другой стороне, она игнорировала. У неё достаточно других проблем, один муж-бабник чего стоит. Она думала: «Ну почему меня никто не любит, все только пользуются? Мужу я нужна как инкубатор, у него в каждом городе, небось, по шлюхе. То-то всё по командировкам мотается...» Её мысли прервал робкий детский голос:

- Ма-ам... Мамочка, я кушать хочу. И Костик тоже, ты же его в садик не отвела, и меня в школу не пустила. А там булочки с сосиской дают... Ты на папу обиделась? Почему, он же на работу поехал, он скоро вернётся!
- Заткнись, дрянь маленькая, весь в папашу, от глаз до пяток! Нечего кушать, понимаешь? Твой папаша нам денег на еду не оставил. Чтоб вы сдохли все, надоели.

Она с яростью затушила окурок в чашечке, а увидев, что тот всё ещё дымится, злобно плюнула туда. Семилетний Миша подошёл к столу, взял переполненную пепельницу и вытряхнул в мусорное ведро. Потом тихонько поставил перед матерью, взял Костину чашечку и тщательно вымыл её. Та, не обращая внимания на действия сына, схватила мобильник, набрала номер мужа и заорала в трубку:

- Где ты шляешься, ублюдок? Какая опять командировка? Я устала от них, понимаешь? И не держи меня за дуру! Кто она? Блондинка или брюнетка? А может, лысая, ты же у нас разнообразие предпочитаешь, извращенец! Да молчи, не надо мне твоих сказок – по работе поехал. Детям жрать нечего, а он там развлекается... Что значит – ты мне денег оставил? Ты это деньгами называешь?! Да мне на платье еле хватило! Что я, оборванкой должна ходить, пока ты там своих шлюх в Диоры наряжаешь? Что?! Послезавтра вернёшься? Ага, поняла, это значит – через две ночи. Что, ещё оглоедов настрогать кому-то хочешь, папа Карло ты наш? Ненавижу тебя, сволочь!

Она швырнула телефон на стол, закурила ещё одну сигарету и посмотрела на сыновей. Четырёхлетний Костик робко выглядывал из-за спины брата. На лице женщины вдруг расплылась зловещая улыбка, от которой Миша попятился, загораживая собой братика. «Ну что ж, - подумала она, - раз в первый раз не получилось, надо действовать дальше, не останавливаться. Кто же знал, что электричество вырубится, когда я им фен в ванну бросила. А ведь с ними тогда хотела уйти... Но теперь всё должно быть наверняка.»

- Ну что, детки, поиграем? Мишенька, принеси мне газету из тумбочки, ты знаешь, где они. Я покажу вам, как делать из газет самолётики. А потом мы пойдём смотреть, как они умеют летать. Ну, что стоишь? Разве вы поиграть не хотите?
- Мамочка, мы покушать хотим.
- Сначала – играть! Потом я вас покормлю. Тащи газету, быстро!

Миша покорно принёс газету, которою она долго и тщательно складывала в самолётик, объясняя младшему, как правильно это делается. Костик подошёл поближе, и стоял, заворожённо наблюдая за руками матери.
- Ну вот, малыш. Смотри, какой красивый самолётик у нас получился. Нравится? А сейчас мы пойдём и посмотрим, как он полетит. Только поднимемся сначала высоко-высоко.
- Ура! Полетит, полетит! – запрыгал от радости Костик. – А как?
- А я вам сейчас покажу. Пойдёмте!

Она поднялась с сыновьями на пятнадцатый этаж. В лифте Миша смотрел на неё испуганными глазами и сказал:
- Мам, может лучше на роликах пойдём покатаемся? Ты же любишь на роликах, и у меня есть, папа же купил. А Костик пусть посмотрит, как мы умеем кататься. Я не хочу высоко, мамочка, я боюсь.

Женщина ничего не ответила. Костик увлечённо вертел самолётик в руках, имитируя звуки работающего мотора, а Миша неотрывно смотрел на мать. Взяв обоих за руки, она вывела детей на балкон.
- Теперь выпускай самолётик, Костик! Подойди ближе, не бойся. Ну, давай! Молодец! Видишь, как красиво он полетел? А теперь ты научишься летать, так же красиво!

Резко подняв малыша за подмышки, она перебросила его через перила. Сын лишь коротко всхлипнул, а через несколько секунд внизу раздался звук глухого удара. Женщина повернулась к старшему сыну, улыбнулась и протянула к нему руки. Мальчик попятился. Неверие в реальность происходящего сменилось в его глазах выражением ужаса, потом – отчаянной мольбы.

- Мишенька, иди ко мне, мой хороший. Я и тебя научу летать. Давай, ангел мой.
- Мамочка, я не хочу учиться летать. Видишь, у Костика же не получилось. Пойдём лучше на роликах покатаемся. Пожалуйста, мамочка, миленькая, не надо! Мне страшно! Я обещаю, что никогда больше не попрошу кушать. Правда-правда, я вовсе не люблю кушать, особенно эту противную колбасу. Я могу просто водичку из крана пить, я буду очень хороший. Не надо, мамочка, я не хочу летать, я боюсь! Не-е-т!

Ребёнок бился в руках матери, когда та тащила его к парапету, вырывался изо всех сил, борясь за жизнь. Миша вцепился ей в волосы, несколько прядей остались в сжатых кулачках, когда он полетел вслед за младшим братом. Даже не глянув вниз, где уже раздавались отчаянные крики соседей, она вздохнула и подумала: «Ну вот, наконец получилось. Я всё сделала правильно для них. Они станут ангелами, и никогда не вырастут подонками, как их дьявол-папаша».

Спустившись на лифте, она вышла во двор и села на скамеечку, мило улыбнувшись людям, растерянно стоявшим рядом с двумя неподвижными тельцами, распростёртыми на асфальте. Одна из женщин, соседка из квартиры напротив, подошла к ней на негнущихся ногах:

- Это что же... Да как же... Это ведь твои...
- Да, мои. Я им помогла стать ангелами. Михаил и Константин – чем не ангельские имена. Им теперь хорошо, я отправила их в рай. И сама туда скоро отправлюсь... Вот видишь, за мной уже едут...

Звук приближающейся полицейской сирены казался ей музыкой. А когда из подъехавшей машины выскочил наряд полиции, она с улыбкой протянула им руки. Тут же прибыла и карета «Скорой помощи», но помогать было уже некому, у малышей не было никакого шанса выжить. Когда скованную наручниками детоубийцу сажали в полицейскую машину, соседка не выдержала и крикнула вслед:
- Скажи хотя бы, почему ты это сделала?!

Женщина обернулась к ней и усмехнулась:
- Да надоели они мне.

АНХЭППИ ЭНД.

[irinka]

Всем привет, а что так мало отзывов - перегрузила? Извиняюсь, попытаюсь реабилитироваться, повеселив вас перлами начинающих авторов:

Девушка отрицательно кивнула.

Из-за кружевных краёв дерева были видны его старанья.

Радостные вопли и счастливый смех начали прекращаться.

Убаюкивал сон (а еще утомлял усталость, кормил голод и поил жажду. Что он делал с другими потребностями организма, даже представлять себе не буду, да и цензура не пропустит).

Нужно выдвигаться на поимке преступника немедленно!!!

Ни птицы, не насекомые не проявляли признаков жизни.

Когда он размахнулся на удар в его глазах помутнилось и он упал.

Вчера под Новый год я стал замужним мужчиной.

Уже, после того как я купил телепорт в Столицу, успевший, я попал прямо к башне.

Палка летела долго, аж 5 секунд, пока не долетела до… головы. Да, да. Именно до головы одного старика. После удара она отскочила и упала в снег. А старику хоть бы хны. Ему к тому времени было уже за 500 лет точно. Вот почему его голова не треснула.

Вот вот и послышатся шаги Нового Года. И вот он! первый шаг, второй… три… два… один...

Вбегаю в таверну, сажусь быстро за стол и почти кричу: “Пива мне!! У меня друзей убили…”. По таверне пошел шум “Когда? Как? Кого убили? За что? Почему? Кто убил?”, и только один старец не говорил он сидел Рои слушал, что скажу я, потому что по мне было видно, что что-то случилось.

Скоро наступит веселье, снег, снеговики, ёлки и много чего интересного что может произойти с появлением снега! (Нашествие елок! Снеговики наступают, спасайся, кто может

[Crus]

Женщина обернулась к ней и усмехнулась:
- Да надоели они мне.

Ириш, ты меня убила... Зачем это???

[irinka]

Crus, рассказ основан на реальных событиях. Разве писать можно только о хорошем? Меня случившееся потрясло до глубины души, вот и написала. А маньячка эта полицейским так и сказала, что дети ей надоедали просьбами дать им поесть. Она была потом признана невменяемой. А я бы её - на плаху! Страшно и то, что окружающие не замечали, что она неадекватна. Ведь к такому острому психозу за день не приходят, мне кажется. Хотя я не специалист в психиатрии.

[cyustas]

это произошло в 400 м от моего дома

и такое происходит по всему миру раз за разом

и никто не знает почему...

зачем об этом писать?
что это даёт читателю?

я про "художественную" литературу, а не про научное исследование!

простите, но здесь нет морали и это...
не развлекает

тогда зачем?