Как я русскую деревню спаивал

[Krendel]

Из личных воспоминаний.

Вспомнилось, что ровно двадцать лет назад, на стыке 1990-1991 годов, в городе Б., и без того не обласканном продуктовым снабжением, совсем стало нечего жрать. К тому моменту количество талонных продуктов и товаров первой необходимости типа мыла и стирального порошка можно было изучать по листам формата А3, которые печатались в местной типографии и раз в месяц разносились по квартирам. На этих листах были отпечатаны талоны, некоторые из них необходимо было отоварить до 15 числа, а некоторые после 15-го. Если кто-нибудь заподозрит меня в том, что я путаю даты, и рассказываю о блокадном Ленинграде, то я отвечу, что, во-первых, не настолько почтенен в возрасте, а во-вторых, мои березниковские камрады не дадут соврать, что всё было именно так печально, как я описываю.

Впрочем, не всё. На месяц каждому совершеннолетнему горожанину полагалось по две бутылки водки вне зависимости от его алкогольных пристрастий. Я в то время еще "стажировался" в этом непростом деле, маман у меня больше по марочному вину, а бабуля и вовсе доживала с нами последние месяцы (царство ей небесное!). Словом, энное количество бутыльков у нас таки-набиралось к концу месяца, да еще где-то на стороне покупали и даже менялись талонами. В итоге 8-10 бутылок водки удавалось "аккумулировать". Конечно, их можно было бы и выпить (что тут пить-то?), но без закуски?! С закусью был полный швах. В те времена жрали от пуза только торгаши. Да и то не все.

Ну так чо делать-то? Идея родилась спонтанно. А что, если увезти вот эту жидкость в дальнюю деревню к двоюродным старикам (младшей сестре моей бабули и ее мужу), и обменять шнапс на мясо, млеко, яйки? Насколько я помню, никто ни с кем специально на эту тему не договаривался. Просто сначала вместе с маман съездили, и бартер пошел! Одна бутылка обменивалась строго на один килограмм мяса. При этом мы еще и могли выбирать куски посочнее - а такого плебсу в городе Б. не позволялось даже в более сытые времена.

Раза два я ездил в деревню один. Уходил в ночную смену с рюкзачком, в котором вкрадчиво позвякивала стеклотара, наполненная водовкой. Работал я в ту пору в местном гортопе, дежуря на тепловом пункте (бойлерная станция, отвечающая за теплоснабжение квартала). Утром, сдав смену, спешил на автовокзал (благо, он был неподалеку) и садился в старенький ЛАЗ, который в 8.25 увозил меня за 60 километров от города. Конечная остановка была в тогда еще большом поселке Челва.

Там я приходил в дом к старичкам, но не своим - эти дедушка и бабушка когда-то были добрыми соседями наших стариков. Встречали в Челве всегда радушно. Здесь можно было попить чаю или перекусить перед дальней дорогой. Да, вы не ослышались - я еще не добрался до места назначения. Перед тем, как мне вновь пуститься в дорогу, дед давал фуфаечку, а баба Клава несла валенки. На улице стояли стабильные минус 15, и примерно столько же километров (в обе стороны) мне нужно было идти пешком по лесной тропинке. Это сейчас меня иной раз хрен поднимешь в ближний универсам, а тогда ради вкусного обеда приходилось подвиги совершать.

И вот, когда часам к одиннадцати, наконец, рассвело, я - в ушанке, телогрейке и валенках, с санями на веревочке, схожу с тогда еще незаконченной трассы "Березники-Пермь" и углубляюсь в лес по следу снегоходов, по утрам везущих в Челву обозы со школьниками и рыбой. Деревня Нижнее Красное географически находилась вдалеке от дорог, как туда попадали зимой автомобили - я не знаю, а вот летом в эту деревню можно было приехать только речным трамвайчиком - он швартовался к местным берегам по ночам, и этом было событием для всей этой огромной деревни: плавсредство М-13, сверкая огоньками на флагштоке и оглашая округу басовитым ревуном, шарило прожектором по берегу в поисках самодельного причала. Десятки людей в это время ожидали теплоход на берегу: он вез в деревню почту и родных.

Когда-то в этой деревне прошло раннее детство моей матери. Отчасти здесь прошло и мое детство. Трижды меня привозили сюда пожить лето на деревенских харчах. Запомнилась большая деревня, сплавной рейд, река Косьва, катание на моторных лодках и мотоциклах (они тогда были чуть ли не у каждого селянина), парное молоко, деревенский хлеб, сушеная рыба и самый лучший деревенский друг - собако Кузя, который не отходил от меня ни на шаг, а когда я, играя убегал от него в ржаные поля, он шел по следу и, обнаружив меня, лобзал добрых полчаса...

И сейчас я выйду на противоположный берег Косьвы, чтобы увидеть остатки некогда процветающей деревни, что раскинется пред моим взором на целых три километра. До нее шагать еще минут пятнадцать - река в этом месте уже широкая. И надо ускориться - январский день короток. Старички уже с утра хлопочут по дому, ждут гостя. Вваливаюсь в избу, посреди которой натоплена печь, валюсь на стул:
-Ух, здрасьте!

Страшно вспомнить, но в те годы в этой деревне продавали только хлеб. Там даже не было водки, и селяне могли родину продать за чекушку. Деньги им тоже были фиолетово - куда их здесь тратить? Жили огородами да скотоводством, к зиме резали поросенка, а курки-яйки были всегда. И когда в деревню кто-то приезжал из города, деревенские сразу понимали: все дело в волшебных пузырьках (с). Вот и сейчас у калитки нет-нет, да и появится некто с вопросами - мол, кто да чо. Но бабка хранит военные тайны, отгоняя от забора особо страждущих: не сейчас.

Тем временем мы с дедом торгуемся за мясо. Дед - тот еще хитрован, из сосланных "западенцев". Пытается дать что попроще да похуже, но я твердой рукой отбраковываю субпродукты, отбирая вырезки и лопатки... В конце концов рюкзачок наполняется мясом, а дед уже тянется к одной из оставленных бутылок.

- Чо! Куда! - Пищит из-за печи бабка. - А чем мы за дрова платить будем?!
- А ну, цыц! Давай, по-маленькой с внучком накатим...

И бабка, прямо как у Твардовского, охая и причитая, жарила яйца на сале. Впрочем, это был ритуал такой - вскоре она садилась с нами за стол и опрокидывала чарочку-другую за разговором о житье-бытье.

Скрип половиц, жар печи, мурчание кота, взобравшегося ко мне на колени (кто его еще так потискает здесь, кроме меня?). После 150 граммов наступает состояние сытого расслабона, но кукушка в ходиках, размеренно отсчитывающих минуты, возвращает в реальность: раз, два, три. Ого! Скоро стемнеет, пора! Короткие обнимашки и рукопожатия у калитки, и вот я уже на продуваемом со всех сторон льду Косьвы. Солнце за спиной неумолимо движется к горизонту. Надо спешить. От энергичного шага хмель почти выветривается из головы, но все же за пару километров до Челвы я оказываюсь посреди совершенно темного леса. Было ли страшно? Да, пожалуй. И неизвестно, за что я переживал больше - за собственную шкуру или за те 8-10 кило мяса да ведро картохи, что вез в рюкзаке на саночках? Ускоряя движение, я почти пулей выскакивал на трассу и шел к дому челвинских стариков, которые к тому времени уже готовили ужин.

Ах, что это был за ужин! Чугунок наваристых щей из русской печи, богато сдобренный мясом. Ложка сметаны добавляла колорита, и еще сто грамм водочки на посошок довершали картину моего вояжа. В семь часов вечера я сел в новый, но чадящий соляркой ЛАЗ, и по дороге заснул на своем рюкзаке. Мне было сытно и тепло как никогда в те голодные годы.

-Земляк, просыпайся! Первострой! - Голос водителя из кабинки автобуса заставил очнуться. - Спасибо, батя, ага...

Шумная улица. Фонари, брызжущие оранж по тротуарам. Троллейбус и еще пятнадцать минут неспешной дороги. Завтра накрутим фарш, налепим пельменей, а послезавтра будут пироги. Интересно, яйца и мука в доме остались? С этими земными мыслями я и прибывал к родному порогу.

Как же давно все это было. Стариков - ни тех, ни других - уже нет на этом свете. От прежней Челвы мало что осталось, а Нижнее Красное не разглядеть даже со спутников Гугла. Ушла та жизнь, ушла.

[Alcasha]

Трогательно... Я так красиво не могу описать. Я в то время фотографом работал и с полной сумкой аппаратуры: треноги, фотовспышки, фон, фотоаппараты, килограмм на 10 топал в валенках по морозу от жд станции в какую нибудь глухую деревню или поселок сделать с 10, другой фотоснимков детишек.

[Crus]

Как же давно все это было. Стариков - ни тех, ни других - уже нет на этом свете. От прежней Челвы мало что осталось, а Нижнее Красное не разглядеть даже со спутников Гугла. Ушла та жизнь, ушла.
[/i]

Хорошо!
А молодежь уже и не поймет о чем это...

[Krendel]

А вот еще про ту жизнь. Мой город во всей красе, 1989 год.

[Krendel]

Да научите уже меня вставлять это долбаное видео!

[Crus]

...
[youtube][/youtube]

[Crus]

Я теперь профессионал!


Вот эту фигню вставить надо

[blondy_007]

Krendel, а это твоё, или чья-то история? Хорошо написано.
Как изменилась жизнь...Талоны, очереди, перестройки... Вроде недавно всё было.

[Alcasha]

Рыжий из Иванушек открыл в Перми Appolonov Bar