Про чувство меры...

Разговоры про нашу жизнь на Кипре
Правила форума
Бан за любую информацию об участнике и его родственниках и за оскорбление родственников участника.
Аватара пользователя
Sandor
Абориген
Сообщения: 9728
Зарегистрирован: 19 сен 2012, 14:44
Контактная информация:

Re: Про чувство меры...

Сообщение Sandor »

vvolaree писал(а):
Sandor писал(а):
vvolaree писал(а):Ага, давайте договоримся раз и навсегда, чего мы хотим больше жрать или выглядеть белым и пушистым. Задолбали, все в тему к дуракам.
а может все дело в мере?
А мера ваша или моя будет? :cocktail:
какой хотите чтобы Вам потом отмерили, такую и применяйте
Основа интернет-эрудиции - https://www.google.ru/ ;)
Аватара пользователя
Sandor
Абориген
Сообщения: 9728
Зарегистрирован: 19 сен 2012, 14:44
Контактная информация:

Re: Про чувство меры...

Сообщение Sandor »

«Кровавые шоу типа «кормление льва живностью» начались в зоопарке Копенгагена, наверное, лет десять назад, что совпало по времени с приходом к власти в Дании правительства либералов (при поддержке националистов) и общей волной брутализации мировой политики после падения башен Всемирного торгового центра в Нью-Йорке.

Странный на первый взгляд симбиоз расистов-националистов и экономических либералов оказался в тогдашней Европе не только тактическим, но и вполне себе идейным союзом: «побеждает сильнейший», «жизнь — жестокая вещь», «человек по природе волк», «государство вам ничего не должно» и т.д. Этот комплекс представлений, осторожно отсылавший к этике нацизма, исподволь получил выражение в столь странных «воспитательных» формах, как кровавые шоу в копенгагенском и других европейских зоопарках: «знакомство с реальной жизнью» для самых маленьких — и их родителей, то есть потенциального электората.

Таким образом, есть четкая политическая референция у подобных акций. Нетрудно понять, электорат каких именно партий и движений является любителями подобных шоу и готов показывать их своим детям. Воспитывающая функция таких зрелищ для взрослых также вполне очевидна. Не хотелось бы уходить в банальности и рассказывать новые истории о принудительной дехристианизации Европы — хотя вполне понятно, что именно в христианской культуре, и причем не так уж давно по историческим меркам, утвердилось табу на бессмысленное издевательство над животными.

Но вот более интересен психологический эксперимент: человек, который любил ребенком наблюдать в зоопарке, как лев разрывает живьем и пожирает по частям козочку или как дяди казнят любимого жирафенка «за неправильные гены» (здесь нет никакого намека на нацизм, конечно же), хотя могли бы легко продать его в частный зоопарк, испытает ли такой человек, став взрослым, какое-либо чувство сострадания, наблюдая, как пытают и казнят без суда какого-нибудь там Каддафи?

Да и вообще будет ли такой человек протестовать по нравственным причинам против войны или любой бессмысленной бойни чужих и чуждых ему людей — от Египта и Сирии до Ирака и Афганистана? Или же ему просто интересно будет понаблюдать за процессом, чтобы узнать из любопытства, чем всё это кончится?»
http://izvestia.ru/news/565538#ixzz2t3wTuCeW
Основа интернет-эрудиции - https://www.google.ru/ ;)
Аватара пользователя
Sandor
Абориген
Сообщения: 9728
Зарегистрирован: 19 сен 2012, 14:44
Контактная информация:

Re: Про чувство меры...

Сообщение Sandor »

вот еще датское королевство.
http://masterok.livejournal.com/837427.html
там в конце масса чудовищных видео и фото
не для слабонервных...

блин, не знал, что такое и такие есть до сих пор...
Оффтоп:

Изображение
Вот что пишут очевидцы:

Убийство китов — национальная забава

Для того чтобы чувствовать себя мужчинами и добытчиками, фарерцы устраивали массовый забой китов. Участие в этом принимало все население. Мужчины ловят, а женщины и дети смотрят и поддерживают.

К сожалению, эта жестокая традиция сохранилась и по сей день. Но теперь добыча китов стала на островах чем-то вроде национального праздника. Не ради еды, а ради крови, жажды наживы и удовлетворения своих варварских инстинктов.

Охотятся тут на гринд или, как их еще называют, — черных дельфинов. Гринды плавают стаей, которая слепо следует за вожаком. Стоит только заманить его одного, как все остальные последуют за ним на верную смерть. Китов загоняют на мелководье в специальных бухтах. Окружают лодками и гонят к берегу камнями, палками, гарпунами.

Первый раз я узнала про этот «праздник» вскоре после приезда на Фареры. Как-то пришла забирать своих детей из детского сада и увидела возбужденные лица воспитателей. На них было написано счастье и удовлетворение. Возбужденно жестикулируя, они рассказывали, что сегодня ходили смотреть, как забивают дельфинов и водили туда всех детей. Им все очень понравилось, а дети пребывают в полнейшем восторге.

После этого дети в садике всю неделю рисовали рисунки о том, как забивают дельфинов, как их вытаскивают, убивают, и лужи крови. Чем страшнее картинка, тем на более почетном месте на стене она находилась. Выставка детских работ висела долго и устрашала всем своим видом.
Основа интернет-эрудиции - https://www.google.ru/ ;)
Аватара пользователя
versanche
Живу я тут
Сообщения: 3577
Зарегистрирован: 10 ноя 2013, 00:44
Откуда: Аэропорт Ларнака.

Re: Про чувство меры...

Сообщение versanche »

Sandor


Странные ощущения. Но страх не вызвало.

Может, начальные фотографии тому виной.

Варварство и дикость присутствует, но на уровне традиции почему-то выглядет по-другому.

Опять-таки, мнение местных жителей никто не описывает.
Разогнав тварцов, оставались твари.
Аватара пользователя
Sandor
Абориген
Сообщения: 9728
Зарегистрирован: 19 сен 2012, 14:44
Контактная информация:

Re: Про чувство меры...

Сообщение Sandor »

ну хорошо, что они традиции людоедства еще не вспомнили...
или не афишируют...

ЗЫ. там описано как 12-летняя девочка привела в школу овцу, убила ее в классе и разделала.
Сказала, что хотела научить других, а то они мол забыли...

Вы поймите, ну должно же быть какое-то сострадание, сочувствие к живому существу.
Это ж не колбаса.
Убийство как необходимость выжить.
Мой дед меня еще в детстве учил: "Не стреляй в утку, если не уверен, что сможешь ее достать. И уж совсем не стреляй, если не хочешь ее съесть".

ЗЫ. Мнение местных жителей много и красочно описывают.
Хотя бы оффтоп откройте, если нет времени читать всю статью.
Основа интернет-эрудиции - https://www.google.ru/ ;)
Аватара пользователя
Crus
Дачник
Сообщения: 652
Зарегистрирован: 08 сен 2012, 18:09
Откуда: Айя Напа

Re: Про чувство меры...

Сообщение Crus »

Sandor писал(а):ну хорошо, что они традиции людоедства еще не вспомнили...
А Вы всё - люди братья и сестры, не убий, не укради...

Ну посмотрите трезво на этот бл... мир! :joke:

Миссионеры - интеллигенты... :rofl:

Вот crusaders были люди, так люди!
Живущим в дерьме канализация не нужна
Аватара пользователя
versanche
Живу я тут
Сообщения: 3577
Зарегистрирован: 10 ноя 2013, 00:44
Откуда: Аэропорт Ларнака.

Re: Про чувство меры...

Сообщение versanche »

Sandor

Я то понимаю.
Я сама растерялась, когда мелкому учительница влепила замечание, потому что с другом отогревали хамелеона. Я как-то неубедительно мямлила, что нас в детстве учили по другому и что я ничего плохого в этом не вижу.
Но теперь, по сравнению с этими датчанами, киприоты, забивающие животных на охоте, верней мелких пташек, еще святые...
Вообще, идёт какая-та гонка на первенство среди людей и животных в мире..
Вложения
019_stra.jpg
019_stra.jpg (31.54 КБ) 6601 просмотр
Разогнав тварцов, оставались твари.
Аватара пользователя
versanche
Живу я тут
Сообщения: 3577
Зарегистрирован: 10 ноя 2013, 00:44
Откуда: Аэропорт Ларнака.

Re: Про чувство меры...

Сообщение versanche »

Sandor

Я прочла, я думала это мнения туристов.
И всё-таки, про овцу читать больно.
может потому, что "смерть одного человека - это трагедия, а смерть тысячи - статистика?" (ВИ Сталин)
Мы приближаемся к тайне войн, кажется...
Почему-то не отделяю смерть людей и животных.
Разогнав тварцов, оставались твари.
Аватара пользователя
versanche
Живу я тут
Сообщения: 3577
Зарегистрирован: 10 ноя 2013, 00:44
Откуда: Аэропорт Ларнака.

Re: Про чувство меры...

Сообщение versanche »

Хемингуэй Эрнест. Рог быка


Рассказ из сборника «Пятая колонна и первые сорок девять рассказов»

В Мадриде полно мальчиков по имени Пако — уменьшительное от Франсиско, — и есть даже анекдот о том, как один отец приехал в Мадрид и поместил на последней странице «Эль либераль» объявление: «Пако жду тебя отеле Монтана вторник двенадцать все простил папа», и как пришлось вызвать отряд конной жандармерии, чтобы разогнать восемьсот молодых людей, явившихся по этому объявлению. Но у того Пако, который служил младшим официантом в пансионе Луарка, не было ни отца, от которого он мог ждать прощения, ни грехов, которые нужно было прощать. У него были две старшие сестры, служившие горничными в пансионе Луарка, куда они попали благодаря тому, что прежняя горничная Луарки, их землячка, оказалась честной и работящей и тем заслужила добрую славу своей деревне и ее уроженкам; и эти сестры дали ему денег на автобус до Мадрида и пристроили его младшим официантом в тот же пансион.
Он был родом из Эстремадуры, где живут в первобытной дикости, едят скудно, а об удобствах не имеют понятия, и сколько он себя помнил, ему всегда приходилось работать с утра до вечера. Это был складный подросток с очень черными, слегка вьющимися волосами, крепкими зубами, и кожей, которой завидовали его сестры; и улыбка у него была открытая и ясная. Он был расторопен и хорошо справлялся со своим делом, любил своих сестер, казавшихся ему красавицами и умницами, любил Мадрид, для него еще полный чудес, и любил свою работу, которой яркий свет, чистые скатерти, обязательный фрак и обилие еды на кухне придавали романтический блеск.
В пансионе Луарка постоянно жило человек десять — двенадцать, но для Пако, самого молодого из трех официантов, прислуживавших в столовой, существовали только те, кто имел отношение к бою быков.
Второразрядные матадоры охотно селились в этом пансионе, потому что Калье Сан-Херонимо было респектабельным адресом, кормили там превосходно, а за стол и комнату брали недорого. Всякому тореро необходимо производить впечатление человека если не богатого, то по крайней мере солидного, поскольку в Испании декорум и внешний лоск ценятся выше мужества, и тореро жили в Луарке, покуда в кармане оставалась хоть песета. Не было случая, чтобы кто-нибудь из них сменил Луарку на лучший или более дорогой отель, — второразрядные тореро никогда не переходят в первый разряд; зато падение с высот Луарки бывало стремительным, потому что всякий, кто хоть что-нибудь зарабатывал, мог жить там спокойно, и если уж гостю подавали счет, не дожидаясь требования, — значит, хозяйка пансиона убедилась, что случай безнадежный.
В то время в Луарке жили три опытных матадора, а кроме того, два очень хороших пикадора и один превосходный бандерильеро. Для пикадоров и бандерильеро, которым приходилось жить в Мадриде всю весну, а семью оставлять в Севилье, Луарка была роскошью; но им хорошо платили, и они имели постоянную работу у матадоров, подписавших несколько контрактов на весенний сезон, и этот подсобный персонал всегда зарабатывал больше, чем любой из трех матадоров, живших в Луарке. Из этих трех матадоров один был болен и тщательно скрывал это, другой когда-то привлек к себе внимание публики, но быстро вышел из моды; а третий был трус.
Матадор-трус прежде, до страшной раны в живот, полученной им в одно из первых его выступлений на арене, был на редкость смелым и замечательно ловким, и у него еще сохранились кое-какие замашки от времен его славы. Он был всегда безудержно весел и хохотал по всякому поводу, а то и без всякого повода. В свои лучшие дни он любил подшутить над другими, но теперь он это бросил. Для этого нужна была уверенность в себе, которой он уже не чувствовал. У этого матадора было умное, открытое лицо, и он держал себя с большим достоинством.
Матадор, который был болен, больше всего боялся показать это и считал своим долгом не пропускать ни одного блюда, которое подавалось к столу. У него было очень много носовых платков, которые он сам стирал у себя в комнате, и за последнее время он стал распродавать свои пышные костюмы. Один он задешево продал перед рождеством, а другой — в начале апреля. Костюмы были очень дорогие, он всегда очень бережно обращался с ними, и у него еще оставался один. До своей болезни он подавал большие надежды, имел даже шумный успех, и хотя был неграмотен, но хранил у себя вырезки из газет, где говорилось, что в свой мадридский дебют он превзошел Бельмонте. Он ел один, за маленьким столиком, почти не поднимая глаз от тарелки.
Матадор, который вышел из моды, был очень маленького роста, смуглый и важный. Он тоже ел за отдельным столом, улыбался редко и никогда не смеялся. Он был родом из Вальядолиды, где не любят шуток, и он был способным матадором, но его стиль устарел, прежде чем он успел заслужить симпатии публики своими главными достоинствами — мужеством и уверенным мастерством, и теперь его имя на афише не делало сборов. Вначале он привлек к себе внимание своим маленьким ростом: глаза его приходились на одном уровне с загривком быка, но, кроме него, были и другие невысокие матадоры, и ему так и не удалось стать любимцем публики.
Из пикадоров один был седой, худощавый, с ястребиным лицом, тщедушный на вид, хотя руки и ноги у него были как из железа; он всегда носил охотничьи сапоги и брюки навыпуск, слишком много пил по вечерам и влюбленно глядел на всех женщин в пансионе. Другой был рослый детина, смуглый, красивый, с черными, как у индейца, волосами и огромными ручищами. Оба были отличные пикадоры, хотя о первом ходили слухи, что пьянство и разврат сильно вредят его искусству, а про второго говорили, что из-за своего упрямства и сварливости он ни с кем из матадоров не может проработать больше одного сезона.
Бандерильеро был уже не молод, с проседью, невысокого роста, увертливый, как кошка, несмотря на свои годы, и когда он сидел за столом с газетой, то походил на дельца среднего достатка. Ноги у него еще были крепки, а когда они утратят силу, у него хватит смекалки и опыта, чтобы еще надолго удержаться на работе. Разница только в том, что, утратив быстроту движений, он постоянно будет испытывать страх, тогда как сейчас он всегда спокоен и уверен и на арене и вне ее.
В тот вечер все уже кончили ужинать, и в столовой оставались только пикадор с ястребиным лицом, который слишком много пил, бродячий ярмарочный торговец с родимым пятном во всю щеку, который тоже слишком много пил, и два священника из Галисии, которые сидели за угловым столом и пили, если не слишком много, то во всяком случае достаточно. В то время в Луарке за вино особой платы не брали, это входило в стоимость пансиона, и официанты только что подали по новой бутылке вальдепеньяс сначала торговцу, потом пикадору и, наконец, священникам.
Все три официанта стояли у дверей. В Луарке было заведено, что официант мог уйти, только когда освобождались все его столы, но в этот вечер тот, за чьим столиком сидели священники, торопился на собрание анархо-синдикалистов, и Пако пообещал его заменить.
Наверху матадор, который был болен, лежал ничком на постели, один в своей комнате. Матадор, который вышел из моды, сидел у окна и смотрел на улицу, собираясь отправиться в кафе. Матадор, который стал трусом, зазвал к себе в комнату старшую сестру Пако и чего-то от нее добивался, а она, смеясь, отмахивалась от него. Он говорил:
— Да ну же, не будь такой дикаркой.
— Не хочу, — говорила сестра. — С какой стати?
— Просто из любезности.
— Вы хорошо поужинали, а теперь сладкого захотели?
— Один разочек. Тебя от этого не убудет.
— Не приставайте. Говорят вам, не приставайте.
— Ведь это же такие пустяки.
— Говорят вам, не приставайте.
Внизу, в столовой, самый высокий официант, тот, что опаздывал на собрание, сказал:
— Вы только посмотрите, как они лакают вино, эти черные свиньи.
— Что за выражения, — сказал второй официант. — Они вполне приличные гости. Они пьют не так уж много.
— Самые правильные выражения, — сказал высокий. — Два бича Испании: быки и священники.
— Но не каждый же бык и не каждый священник, — сказал второй официант.
— Именно каждый, — сказал высокий официант. — Только борясь против каждого в отдельности, можно побороть весь класс. Нужно уничтожить всех быков и всех священников. Всех до одного перебить. Тогда мы от них избавимся.
— Прибереги это для собрания, — сказал второй официант.
— Мадридская дикость, — сказал высокий официант. — Уже половина двенадцатого, а они еще торчат за столом.
— Они только в десять сели, — сказал второй официант. — Ты же знаешь, блюд много. Вино это дешевое, и они заплатили за него. Это не крепкое вино.
— С такими дураками, как ты, где тут думать о рабочей солидарности, — сказал высокий официант.
— Слушай, — сказал второй официант, которому было лет под пятьдесят. — Я работал всю свою жизнь. Весь остаток жизни я тоже должен работать. Я на работу не жалуюсь. Работать — это в порядке вещей.
— Да, но не иметь работы — это смерть.
— Я всегда работал, — сказал пожилой официант. — Ступай на собрание. Можешь не дожидаться.
— Ты хороший товарищ, — сказал высокий официант. — Но у тебя нет никакой идеологии.
— Mejor si me falta eso que el otro, — сказал пожилой официант (в том смысле, что лучше не иметь идеологии, чем не иметь работы). — Ступай на свое собрание.
Пако ничего не говорил. Он еще не разбирался в политике, но у него всегда захватывало дух, когда высокий официант говорил про то, что нужно перебить всех священников и всех жандармов. Высокий официант олицетворял для него революцию, а революция тоже была романтична. Сам он хотел бы быть добрым католиком, революционером, иметь хорошее постоянное место, такое, как сейчас, и в то же время быть тореро.
— Иди на собрание, Игнасио, — сказал он. — Я возьму твой стол.
— Мы вдвоем возьмем его, — сказал пожилой официант.
— Да тут и одному делать нечего, — сказал Пако. — Иди на собрание.
— Pues me voy [1], — сказал высокий официант. — Спасибо вам.

[1] Так я пошел (испанск.).

Между тем наверху сестра Пако ловко вывернулась из объятий матадора, как борец из обхвата противника, и сердито говорила:
— Уж эти мне голодные. Горе-матадор. От страха едва на ногах стоит. Поберегли бы свою прыть для арены.
— Ты говоришь, как самая настоящая шлюха.
— Что ж, и шлюха — человек, да только я не шлюха.
— Ну, так будешь шлюхой.
— Только не по вашей милости.
— Оставь меня в покое, — сказал матадор; оскорбленный и отвергнутый, он чувствовал, как позорная трусость снова овладевает им.
— В покое? А я, кажется, вас и не беспокоила, — сказала сестра. — Вот только приготовлю вам постель. Мне за это деньги платят.
— Оставь меня в покое, — сказал матадор, и его широкое красивое лицо исказилось гримасой, как будто он собирался заплакать. — Шлюха. Дрянная шлюшонка.
— Мой матадор, — сказала она, закрывая за собой дверь. — Мой славный матадор.
Матадор сидел на постели. На его лице все еще была гримаса, которую во время боя он превращал в застывшую улыбку, пугая ею зрителей передних рядов, понимавших, что происходит перед ними.
— Еще и это, — повторял он вслух. — Еще и это! И это! Он помнил то время, когда был еще в форме, и это было всего три года назад. Он помнил тяжесть расшитой куртки в тот знойный майский день, когда его голос еще звучал одинаково на арене и в кафе, и как он направил острие клинка в покрытое пылью место между лопатками, щетинистый черный бугор мышц за широко разведенными, могучими, расщепленными на концах рогами, которые опустились, когда он приготовился убить, и как шпага вошла, легко, словно в ком застывшего масла, а он стоял, нажимая ладонью головку эфеса, левая рука наперекрест, левое плечо вперед, тяжесть тела на левой ноге, — и вдруг нога перестала чувствовать тяжесть тела. Вся тяжесть была теперь внизу живота, и когда бык поднял голову, одного рога не было видно, рог был весь в нем, и он два раза качнулся в воздухе, прежде чем его сняли. И теперь, когда он готовится убить, а это бывает редко, он не может смотреть на рога, и где какой-то шлюхе понять, что он испытывает, выходя на бой? А много ли пришлось испытать тем, что смеются над ним? Все они — шлюхи, и черт с ними.
Внизу, в столовой, пикадор сидел и смотрел на священников. Если в комнате бывали женщины, он разглядывал женщин. Если женщин не было, он с любопытством разглядывал какого-нибудь иностранца, un ingles, но, так как сейчас не было ни женщин, ни англичан, он разглядывал весело и дерзко двух священников за угловым столом. Между тем торговец с родимым пятном на щеке встал, сложил свою салфетку и вышел, оставив на столе наполовину недопитую бутылку. Если б его счет в Луарке был оплачен, он выпил бы все вино.
Священники не смотрели на пикадора. Один из них говорил:
— Вот уж десять дней, как я здесь, и целые дни я просиживаю в передней, а он меня не принимает.
— Что же делать?
— Ничего. Что можно сделать? Против власти не пойдешь.
— Я уже две недели здесь, и тоже ничего.
— Все дело в том, что мы из захолустья. Вот выйдут все деньги, и придется ехать назад.
— В свое захолустье. Мадриду нет дела до Галисии. Провинция бедная, глухая.
— Можно вполне понять поступок брата Базилио.
— И все-таки я как-то не очень доверяю Базилио Альваресу.
— В Мадриде многое научишься понимать: Мадрид — погибель Испании.
— Хоть бы уж принял и отказал.
— Нет. Раньше нужно вымотать человека, извести ожиданием.
— Ну что ж, посмотрим. Я умею ждать не хуже других. В эту минуту пикадор поднялся с места, подошел к столу священников и остановился — седой, похожий на ястреба, разглядывая их и улыбаясь.
— Torero, — сказал один священник другому.
— И хороший torero, — сказал пикадор и вышел из столовой — тонкий в талии, кривоногий, в серой куртке, узких брюках навыпуск и сапогах скотовода, каблуки которых пощелкивали, когда он шел к выходу, ступая вполне твердо и улыбаясь самому себе. Его жизнь была замкнута в узком, тесном мирке профессиональных достижений, ночных пьяных подвигов и неумеренного хвастовства. В вестибюле он закурил сигару и, сдвинув шляпу на одно ухо, отправился в кафе.
Священники вышли тотчас же за пикадором, смущенно заторопившись, когда заметили, что они позже всех задержались за столом и в комнате никого не осталось. Пако и пожилой официант убрали со столов и вынесли на кухню бутылки.
На кухне сидел Энрике, парень, который мыл посуду. Он был тремя годами старше Пако и уже озлоблен и циничен.
— На, выпей, — сказал ему пожилой официант, налил стакан вальдепеньяс и подал ему.
— Можно. — Энрике взял стакан.
— А ты, Пако? — спросил пожилой официант.
— Спасибо, — сказал Пако. Все трое выпили.
— Ну, я ухожу, — сказал пожилой официант.
— Спокойной ночи, — ответили они ему.
Он вышел, и они остались одни. Пако взял салфетку, которой утирал губы один из священников, и, выпрямившись, сдвинув пятки, опустил салфетку вниз и потом провел ею по воздуху, следуя головой за движением руки в неторопливой, размеренной веронике. Он повернулся и, чуть выставив вперед ногу, сделал второй взмах, затем шагнул вперед, заставляя отступить воображаемого быка, и сделал третий взмах, неторопливый, безукоризненно ритмичный и плавный, потом, собрав салфетку, прижал ее к боку и, сделав полуверонику, увернулся от быка.
Энрике следил за его движениями критическим и насмешливым взглядом.
— Ну, как бык? — спросил он.
— Бык очень храбрый, — сказал Пако. — Смотри.
Став в позу, стройный и прямой, он сделал еще четыре безукоризненных взмаха, легких, закругленных и изящных.
— А бык что? — спросил Энрике, стоя у водопроводной раковины в фартуке, со стаканом вина в руке.
— Еще хоть куда, — сказал Пако.
— Не глядел бы я на тебя, — сказал Энрике.
— А что?
— Смотри! — Энрике сбросил фартук и, дразня воображаемого быка, исполнил четыре безукоризненных, томно-плавных вероники и закончил реболерой, описав фартуком четкий полукруг под самой мордой быка, перед тем, как отойти от него.
— Видал? — сказал он. — А я посуду мою.
— Почему же?
— Страх, — сказал Энрике. — Miedo. Такой же страх и ты бы почувствовал на арене, перед быком.
— Нет, — сказал Пако. — Я бы не боялся.
— Leche! — сказал Энрике. — Все боятся. Только матадоры умеют подавлять свой страх, и он не мешает им работать с быком. Я раз участвовал в любительском бое быков, и мне было так страшно, что я не выдержал и убежал. Все очень смеялись. И ты бы тоже боялся. Если бы не этот страх, в Испании каждый чистильщик сапог был бы матадором. Ты бы еще больше меня струсил — ведь ты деревенский.
— Нет, — сказал Пако. Он столько раз проделывал все это в своем воображении. Столько раз он видел рога, видел влажную бычью морду, и как дрогнет ухо, и потом голова пригнется книзу и бык кинется, стуча копытами, и разгоряченная туша промчится мимо него, когда он взмахнет плащом, и снова кинется, когда он взмахнет еще раз, потом еще, и еще, и еще, и закружит быка на месте своей знаменитой полувероникой, и, покачивая бедрами, отойдет прочь, выставляя напоказ черные волоски, застрявшие в золотом шитье куртки, а бык будет стоять как вкопанный перед аплодирующей толпой. Нет, он бы не боялся. Другие — может быть. Но он — нет. Он знал, что не боялся бы. А если бы он и почувствовал когда-нибудь страх, он знал, что сумел бы проделать все, что нужно. Он был уверен в себе.
— Я бы не боялся, — сказал он.
Энрике повторил ругательство. Потом он сказал:
— А давай попробуем.
— Как?
— Смотри, — сказал Энрике. — Ты думаешь о быке, но ты не думаешь о рогах. У быка сила знаешь какая, — его рог режет, как нож, колет, как штык, и глушит, как дубина. Смотри. — Он выдвинул ящик и достал два больших кухонных ножа. — Я их привяжу к ножкам стула. Я буду за быка и стул буду держать над головой. Ножи — это рога. Вот если ты так проделаешь все свои приемы, это уж будет всерьез.
— Дай мне твой фартук, — сказал Пако. — Мы это сделаем, в столовой.
— Нет, — сказал Энрике, вдруг забыв свою злость. — Не надо, Пако.
— Давай, — сказал Пако. — Я не боюсь.
— Будешь бояться, когда увидишь перед собой ножи.
— Посмотрим, — сказал Пако. — Давай фартук.
В то время когда Энрике, взяв два тяжелых, отточенных, как бритва, кухонных ножа, накрепко привязывал их к ножкам стула грязными салфетками, до половины прихватывая нож, туго прикручивая и потом завязывая узлом, обе горничные, сестры Пако, направлялись в кино, смотреть «Анну Кристи» с Гретой Гарбо. Один из двух священников сидел на постели в нижнем белье и читал свой требник, а другой надел уже ночную сорочку и бормотал молитвы, перебирая четки. Все тореро, за исключением того, который был болен, уже совершили свой вечерний выход в кафе Форнос, и высокий смуглый пикадор играл на бильярде. Маленький неразговорчивый матадор пил кофе с молоком за столиком, вокруг которого теснились пожилой бандерильеро и еще несколько настоящих профессионалов.
Подвыпивший седой пикадор сидел за рюмкой коньяку и с удовольствием поглядывал на соседний стол, где матадор, который утратил мужество, сидел с другим матадором, который сменил шпагу на бандерильи, и с двумя довольно потрепанного вида проститутками. Торговец остановился на углу и беседовал с приятелями. Высокий официант сидел на собрании анархо-синдикалистов и ждал случая выступить. Пожилой официант расположился на террасе кафе Альварес и потягивал пиво. Хозяйка Луарки уже заснула, лежа на спине, большая, толстая, честная, опрятная, добродушная, очень набожная, все еще не переставшая оплакивать и каждый день поминать в своих молитвах мужа, который умер двадцать лет назад. Один в своей комнате, матадор, который был болен, ничком лежал на постели, зажимая рот носовым платком.
А в пустой столовой Энрике затянул последний узел на салфетках, которыми ножи были привязаны к ножкам стула, и поднял стул. Он повернул его ножками вперед и держал над головой так, что ножи торчали по обе стороны его лица.
— А тяжело, — сказал он. — Смотри, Пако. Это очень опасно. Лучше не надо. — Он весь вспотел.
Пако встал к нему лицом и во всю ширину расправил фартук, захватив по складке каждой рукой, большие пальцы вверх, указательные вниз, во всю ширину, чтобы привлечь внимание быка.
— Кидайся прямо вперед, — сказал он. — А потом поворачивай, как бык. Кидайся столько раз, сколько захочешь.
— А как ты узнаешь, когда делать последний взмах? — спросил Энрике. — Лучше всего делай три полных и одну полуверонику.
— Ладно, — сказал Пако. — Только ты иди прямо вперед. Ю-у, torito. Иди, бычок, иди!
Низко пригнув голову, Энрике разбежался прямо на него, и Пако взмахнул фартуком в тот самый миг, когда острие ножа прошло у его живота, и когда оно мелькнуло перед ним, это был для него настоящий рог, черный, гладкий, с белым концом, и когда Энрике, проскочив мимо него, повернулся, чтобы снова броситься вперед, это разгоряченная, израненная туша быка прогрохотала мимо, потом извернулась по-кошачьи и снова пошла на него, когда он медленно взмахнул плащом. Потом бык снова повернул, и, не сводя глаз с приближающегося острия, он ступил левой ногой вперед на два дюйма дальше, чем нужно, и нож не мелькнул мимо, но вонзился, легко, словно в мех с вином, и что-то брызнуло, обжигая, из-под внезапного упора стали внутри, и Энрике закричал: «Ай! Ай! Дай я вытащу! Дай я вытащу!» — и Пако повалился вперед на стул, все еще не выпуская из рук фартука-плаща, а Энрике тянул стул к себе, и нож поворачивался в нем, в нем, в Пако.
Наконец нож вышел, и он сидел на полу в расплывающейся все шире теплой луже.
— Приложи салфетку. Прижми ее! — сказал Энрике. — Крепче прижми! Я побегу за доктором. Постарайся задержать кровотечение.
— Нужно резиновый жгут, — сказал Пако. Он видел, как это делают на арене.
— Я шел прямо, — сказал Энрике, плача. — Я только хотел показать, как это опасно.
— Ничего, — сказал Пако, и голос его как будто шел издалека. — Только приведи доктора.
На арене тогда поднимают и несут, почти бегом, в операционную. Если вся кровь из бедренной артерии вытечет еще по дороге, тогда зовут священника.
— Позови священника сверху, — сказал Пако, крепко прижимая салфетку к низу живота. Он никак не мог поверить, что это случилось с ним.
Но Энрике бежал уже по Каррера Сан-Херонимо к пункту скорой помощи, и Пако оставался один до самого конца; сначала сидел, потом скорчился на полу, потом упал ничком и так лежал, пока все не кончилось, чувствуя, как жизнь выходит из него, точно вода из ванны, когда откроешь сток. Ему было страшно, и у него кружилась голова, и он хотел прочитать покаянную молитву и уже вспомнил начало, но едва он успел сказать скороговоркой: «Велика скорбь моя, господи, что я прогневил тебя, который достоин всей любви моей, и я твердо...» — голова у него закружилась еще сильнее, и больше он ничего не мог вспомнить и только лежал ничком на полу. Все кончилось очень скоро. Кровь из перерезанной бедренной артерии вытекает быстрее, чем думают.
Когда врач скорой помощи поднимался по лестнице вместе с полицейским, который держал Энрике за плечо, обе сестры Пако все еще сидели в кино на Виа Гранде и все больше разочаровывались в фильме с Гарбо, где знаменитая кинозвезда являлась в жалкой, нищенской обстановке, тогда как они привыкли видеть ее окруженной роскошью и богатством. Публика была очень недовольна фильмом и в знак возмущения свистела и топала ногами. Все остальные обитатели пансиона были заняты почти тем же, что и в момент несчастья, только оба священника кончили уже молиться и готовились лечь спать, а седой пикадор перенес свой коньяк на тот стол, где сидели потрепанные проститутки. Немного спустя он вышел из кафе с одной из них. Это была та, которую угощал матадор, утративший мужество.
Мальчик Пако так и не узнал ни об этом, ни о том, что делали эти люди на следующий день и все другие дни. Он ничего не знал о том, как такие люди живут и как умирают. Он даже не думал о том, что они вообще умирают. Он умер, как говорится, полный иллюзий. Он не успел потерять ни одной из них, как не успел дочитать покаянную молитву.
Он не успел даже разочароваться в фильме с Гарбо, который целую неделю разочаровывал весь Мадрид.
Разогнав тварцов, оставались твари.
argooss

Re: Про чувство меры...

Сообщение argooss »

Красивейшие замки Испании
По большей части, испанские замки строились не для того, чтобы радовать окружающих своей красотой, хотя есть несколько исключений. Большинство из них выглядит серьезно и устрашающе. Замки были разработаны, чтобы противостоять осадам мавританских захватчиков королю в следующей области. Иногда, в течение кратких периодов, в них жила знать, а жители были политическими заключенными правителя. Посетив замки в Испании можно понять, что средневековые вооруженные силы были довольно могущественны.
Альгамбра
Изображение
Путешественники, у которых есть время, чтобы посетить только один замок в Испании, должны выбрать Альгамбру в Гранаде. Это, безусловно, самая известная структура в Испании. Нет ничего более красивого, чем эта крепость с именем Альгамбра, что переводится как ‘Красный Замок” на арабском языке. Архитектурные детали ошеломляющие и запутанные, и отражают влияние мавров, которые населяли эти края в течение нескольких веков. Поскольку эта достопримечательность очень популярна, число посетителей ограничено. Посетителям Альгамбры рекомендуют заказывать билеты заранее.
подробнее тут
Аватара пользователя
Urex
Живу я тут
Сообщения: 5638
Зарегистрирован: 10 мар 2014, 08:00
Откуда: Ямал-Пафос

Re: Про чувство меры...

Сообщение Urex »

Для новичка...подобные темы находятся тут http://www.russiancyprus.com/viewforum.php?f=34
если только вы не рекламируете свой жж
"Мы те, кем мы притворяемся. Осторожнее выбирайте свою маску".
(Курт Воннегут)
Аватара пользователя
Alcasha
Живу я тут
Сообщения: 5443
Зарегистрирован: 07 сен 2012, 23:07
Откуда: Арбузная долина

Re: Про чувство меры...

Сообщение Alcasha »

Urex Ботан, сидит в Люберцах и грезит дальними странами, а возможности только на ЖЖ...

Будьте снисходительны. Пущай лепит картинки, только источник правдивый указывает: http://lifeglobe.net/photos/zamki-spain/algambra
Мое спокойствие оскорбляет чувства паникующих
Аватара пользователя
Urex
Живу я тут
Сообщения: 5638
Зарегистрирован: 10 мар 2014, 08:00
Откуда: Ямал-Пафос

Re: Про чувство меры...

Сообщение Urex »

Alcasha
Может предупреждение...на первый раз? Изображение
"Мы те, кем мы притворяемся. Осторожнее выбирайте свою маску".
(Курт Воннегут)
Аватара пользователя
Alcasha
Живу я тут
Сообщения: 5443
Зарегистрирован: 07 сен 2012, 23:07
Откуда: Арбузная долина

Re: Про чувство меры...

Сообщение Alcasha »

Urex писал(а):Alcasha
Может предупреждение...на первый раз?
А за что? У ботана серая жизнь, натаскивает всякие копии в свой журнал и приглашает их рассматривать. Сам сольется. Это не спамер, это несчастное создание.

Вот например меня в Санье посадили два китайца в железную тележку и подняли на гору. Она такая старая была( тележка) что я только Богу молился, что бы она вниз не сорвалась, сидел с закрытыми глазами (обратно пешком спустился), а на верху, на горе сделал фото города лежащего внизу, и это осталось в моей памяти навсегда.
Вложения
Изо 044.jpg
Изо 044.jpg (243.06 КБ) 6344 просмотра
Мое спокойствие оскорбляет чувства паникующих
Аватара пользователя
Urex
Живу я тут
Сообщения: 5638
Зарегистрирован: 10 мар 2014, 08:00
Откуда: Ямал-Пафос

Re: Про чувство меры...

Сообщение Urex »

Alcasha
Шикарное фото!!! Еще бы зум чуть-чуть, что бы деревья не попали в кадр... Изображение
"Мы те, кем мы притворяемся. Осторожнее выбирайте свою маску".
(Курт Воннегут)
Аватара пользователя
Alcasha
Живу я тут
Сообщения: 5443
Зарегистрирован: 07 сен 2012, 23:07
Откуда: Арбузная долина

Re: Про чувство меры...

Сообщение Alcasha »

Ага. Вот стоит тетка в Америке с фонарем и ее знает все в России.

А вот такого же размера стоит тетка техголовая в Китае и ее никто в России не знает и мало кто видел. Несправедливо.
Вложения
Изо 184.jpg
Изо 184.jpg (91.96 КБ) 6335 просмотров
Изо 206.jpg
Изо 206.jpg (104.92 КБ) 6335 просмотров
Мое спокойствие оскорбляет чувства паникующих
Аватара пользователя
Glen
Абориген
Сообщения: 8285
Зарегистрирован: 09 мар 2014, 10:11

Re: Про чувство меры...

Сообщение Glen »

Ага, бывал там, у меня где то фотка с самолета была, там и в самом храме золотой Будда впечатляет..
Дураки учатся на своих ошибках, умные на чужих.
Выходит умные учатся у дураков..)
Аватара пользователя
Alcasha
Живу я тут
Сообщения: 5443
Зарегистрирован: 07 сен 2012, 23:07
Откуда: Арбузная долина

Re: Про чувство меры...

Сообщение Alcasha »

Glen писал(а):там и в самом храме золотой Будда впечатляет..
Гы...Золота много, ага. Фотоаапперат снять не может, все бликует...
чето расхвастался без Уни. Меня и так барахолка не любит.
Вложения
Изо 209.jpg
Изо 209.jpg (280.88 КБ) 6305 просмотров
Мое спокойствие оскорбляет чувства паникующих
Аватара пользователя
Glen
Абориген
Сообщения: 8285
Зарегистрирован: 09 мар 2014, 10:11

Re: Про чувство меры...

Сообщение Glen »

Там офигенно было года до 07-08, до ои короче, потом китайцев испортили, цены взлетели, они там с ума посходили, у меня был там знакомый риэлтор, все бредил отелями 8*..))
Дураки учатся на своих ошибках, умные на чужих.
Выходит умные учатся у дураков..)
Аватара пользователя
Alcasha
Живу я тут
Сообщения: 5443
Зарегистрирован: 07 сен 2012, 23:07
Откуда: Арбузная долина

Re: Про чувство меры...

Сообщение Alcasha »

Glen
Было интересно поездить по дальним странам лет десять назад, а сейчас у меня море в шаговой доступности, только китов нет на горизонте, а так все как за границей.
Меня вот теперь в Россию тянет, Алтай посмотреть, в Карелию, Вологду...
Мое спокойствие оскорбляет чувства паникующих
Аватара пользователя
Sandor
Абориген
Сообщения: 9728
Зарегистрирован: 19 сен 2012, 14:44
Контактная информация:

Re: Про чувство меры...

Сообщение Sandor »

Крымнаш :grin2:
Основа интернет-эрудиции - https://www.google.ru/ ;)
Аватара пользователя
Glen
Абориген
Сообщения: 8285
Зарегистрирован: 09 мар 2014, 10:11

Re: Про чувство меры...

Сообщение Glen »

Alcasha писал(а):Glen
Было интересно поездить по дальним странам лет десять назад, а сейчас у меня море в шаговой доступности, только китов нет на горизонте, а так все как за границей.
Меня вот теперь в Россию тянет, Алтай посмотреть, в Карелию, Вологду...
Логично, сейчас уже и лень особо далеко летать..)
Дураки учатся на своих ошибках, умные на чужих.
Выходит умные учатся у дураков..)
Аватара пользователя
Urex
Живу я тут
Сообщения: 5638
Зарегистрирован: 10 мар 2014, 08:00
Откуда: Ямал-Пафос

Re: Про чувство меры...

Сообщение Urex »

Alcasha
Про Алтай могу проконсультировать, если соберетесь...
"Мы те, кем мы притворяемся. Осторожнее выбирайте свою маску".
(Курт Воннегут)
Аватара пользователя
Urex
Живу я тут
Сообщения: 5638
Зарегистрирован: 10 мар 2014, 08:00
Откуда: Ямал-Пафос

Re: Про чувство меры...

Сообщение Urex »

:idea:
Вложения
Алтай.JPG
Алтай.JPG (164.77 КБ) 6249 просмотров
"Мы те, кем мы притворяемся. Осторожнее выбирайте свою маску".
(Курт Воннегут)
Ответить